Отступники
Шрифт:
— Ты солгала ему, чтобы он помог тебе вызвать всадниц! — вскрикнула русалка, стремительно приближаясь к неподвижной Каре… или Жанетте? — Он бы до последнего думал, что закрывает Врата, тогда как ты на самом деле открыла бы их! И у него не было бы возможности даже попытаться тебя остановить, потому что всадницы сразу бы уничтожили его… и весь мир!
— Какая ты болтливая стала, рыбка, — хмыкнула Кара, сделала шаг вперёд и протянула вперёд правую руку, обхватывая тонкую шею Флорианы. Кажется, она ни капли не брезговала прикасаться к язвам, из которых слабо сочился серо-жёлтый гной. Русалка не успела ничего сделать, не смогла отбежать или дать отпор — хватка у ведьмы была
Джон хотел было помочь старой знакомой, но ведьма (он уже совершенно не понимал, каким именем называть её), заметив это, небрежно махнула левой рукой, и он тут же оказался на земле. Даже не ощутил толком ни короткого полёта, ни падения — его стремительно отбросило на добрый десяток метров магической волной и прижало к земле. Так что ни встать, ни даже толком пошевелиться он не мог, а кричать… кричать было бесполезно. Крики Флориану не спасут.
— А когда мы разговаривали в прошлый раз, ты была очень краткой, — вспомнила ведьма, сжимая пальцы на бледной шее Флорианы. Та не двигалась, не пыталась как-то остановить свою мучительницу, лишь смотрела на неё пристально, кажется, даже не моргая. — Помнишь, что ты мне ответила?
— Я не подчиняюсь твоим приказам, — прохрипела Флориана.
— Ты сказала, что ты не нечисть, — кивнула ведьма. — А кто же ты тогда, рыбка? Зачем такие, как вы, завлекают людей в озёра своим божественным пением?
И тут Джона осенило: действительно, зачем? В прошлый раз русалка привлекла их внимание песней, чтобы предупредить об опасности, но ведь в большинстве случаев она явно использовала красоту своего голоса для другого… Для чего?
— Рассказала бы ты своему другу, чем питаешься, — прищурилась ведьма, чуть ослабив хватку, чтобы Флориана таки смогла рассказать. Но она молчала, плотно сжав губы. — Что, не хочешь его огорчать? Джон, русалки едят людей, — бросила она на него краткий взгляд. — Обгладывают до косточек. Видел бы ты дно того озера, где живёт твоя белокурая подружка… — Она мечтательно закатила глаза и свободной рукой едва ли не с нежностью провела по волосам Флорианы. — Столько скелетов я в жизни не видела. Причём едят они в основном мужчин, которые падки на сладкие голоса и привлекательную внешность.
— Я… я не… нечисть… — прошипела Флориана, так и не шелохнувшись. — Я была… была человеком…
— Человеком, убившим себя, — закатила глаза Жанетта, в голосе её звучало пренебрежение. — Ты утопленница. Нежить. Ты отвергла жизнь – священный дар Бога. Значит, ты — нечисть, самая настоящая нечисть, милая. — Правой рукой она сильнее сжала её горло, а левой на удивление трепетно провела по изъеденному струпьями плечу русалки. — Такая же нечисть, как мои духи и демоны. Ты ничем не лучше их. Не отрицай.
С этими словами она сжала пальцы в сотню раз сильнее. Джон снова попытался броситься на помощь Флориане, но тело всё ещё не слушалось его, и ему пришлось остаться лежать в дорожной грязи и пыли.
А Жанетта продолжала душить Флориану, точнее, видимо, не душить, а воздействовать на неё какой-то разрушительной тёмной магией: чёрные венки на её ступнях и запястьях стали вдруг увеличиваться в размерах, будто чёрные реки, разбегаться, разливаться по всему телу — по тонким щиколоткам, белым плечам, нежной груди и шее… Когда эти чёрные ручейки добрались до глаз, Флориана медленно, будто против своей воли, закрыла их. После того, как Жанетта резко отдёрнула руку, русалка упала и больше не шевелилась.
В тот же момент Джон понял, что снова может шевелиться. Пока ведьма, довольная собой, любовалась на результат своих творений, он резко подскочил, проверил меч на поясе и бросился прочь.
***
Сначала
Впрочем, понимал Джон и то, что блуждающие огоньки — вовсе не гончие псы и им не нужен запах или след, чтобы найти кого-то. Это ведь магия, преодолевающая пространство. А против неё он бессилен.
Он шёл быстро, без остановок, пока не стемнело. Поднял голову — на чёрном небе не виднелось ни луны, ни звёзд. Наверное, их затянуло непроглядными тучами, и скоро грянет гроза. Не хотелось мокнуть, да и опасность быть убитым молнией или поваленным деревом тоже присутствовала… С другой стороны, Джон просто не представлял, где искать укрытие. Поэтому он просто шёл куда глаза глядят.
Все его вещи и лошадь остались у Кар… у Жанетты — там, где они собирались ночевать. С собой у Джона была лишь та одежда, что осталась на нём — тонкая серая рубашка, чёрная жилетка, штаны в тон и сапоги из старой коричневой кожи, а ещё старый суконный плащ, который почти не грел. Слава Богу, он догадался оставить на поясе кожаную сумку с деньгами и ножны с мечом. Иначе бы совсем сейчас пропал. А пока Ключ у него, Жанетта не сможет ничего сделать.
Ему совершенно не хотелось думать о том, что произошло. Это было страшно, от этого по спине бегали мурашки и в груди что-то болезненно холодело… Это походило на воспоминания о войне, о смерти сестры и гибели Элет — невозможно было думать об этом дольше одного мгновения. Поэтому Джон старался не думать — временно, пока рана ещё свежа.
Вдалеке прогремел гром — тихо, но протяжно, и Джон ускорил шаг, не очень понимая, куда идёт и на что надеется.
Приглядевшись, он обнаружил впереди очертания здания. Оно было слишком высоким для дома лесничего и напоминало скорее церковь, нежели жильё. Но Джон всё равно поспешил к нему в надежде укрыться от грозы. Главное, чтобы крыша у этой церкви не была дырявой…
Храм и правда оказался довольно высоким — выше, чем городская церквушка, в которой служил отец Маор. Здание было небелёное, деревянное и покосившееся, однако купол его стоял ровно, и крыша, судя по всему, осталась целой. Джон несмело приблизился к дверям, боясь, что они будут заперты на огромный замок… и к облегчению своему заметил, что одной двери тут не было вовсе, а вторая еле висела на одной-единственной петле. Внутри было жутко темно.
Джон поднял с земли несколько сухих веток, извлёк из поясной сумки огниво и выбил искру — получилось что-то вроде маленького факела. Затем он осторожно вытащил меч из ножен, перехватил поудобнее рукоять и медленно, рассчитывая каждый шаг, прислушиваясь и вглядываясь в кромешный густой мрак, прошёл внутрь.
Одной рукой освещая храм горящей веточкой, другой Джон держал меч, не очень представляя, от чего или от кого ему придётся защищаться в этом месте.
Слабый огонёк выхватывал из темноты изломанные скамейки и полы, сгнившие перила и заржавевшие подсвечники. Вдруг Джон со слабой радостью в душе обнаружил в одном подсвечнике две довольно большие свечи и, подойдя к ним, быстро их зажёг. В церкви стало чуть светлее, и он тут же увидел у алтаря два больших подсвечника — в них обоих оказалось около десятка пыльных свечей.