Отвага (Сборник)
Шрифт:
— Жив он?
— Пока жив.
— Что значит — пока?
— А то и значит! Если не оставишь меня в покое, я за его жизнь и гроша ломаного не дам!
— Не слишком ли круто заворачиваешь, Сабир?
— Я серьезно говорю, начальник! Если хочешь, давай разойдемся по-хорошему. Я ухожу отсюда, а ты получаешь своего щенка в целости и сохранности. Ну как, договорились?
Напряженно вслушивающийся в разговор Саша при этих словах даже чуть приподнял голову. Неужели Куликов согласится? Нельзя отпускать этого страшного человека. Ни в коем случае…
Куликов ответил:
— Мне
— Не пугай меня, начальник! Я пуганый. На дурочку меня не возьмешь. Я хорошо знаю, что мне светит. Какая разница, одним грехом больше, одним меньше…
Вдруг Сабир заорал диким голосом:
— Ку-уда? Куда лезешь?..
Раздался еще один выстрел, и пуля, взвизгнув, просвистела совсем близко — кто-то, наверное, успел пробраться внутрь развалин, и Сабир стрелял по нему. Сразу все смешалось — ругань, топот, чьи-то вопли. Саша весь обратился в слух, пытаясь представить, что происходит наверху…
Сверху вдруг послышались торопливые шаги. Длинной струйкой пополз по каменным ступенькам песок, и вместе с ним, потеряв равновесие, съехал Нигмат, испуганный, бледный, с трясущимися губами.
— Вай-вай!.. Что будет?.. Ах, Сабиржан, горе ты мое! Предупреждал я тебя, что добром это не кончится!.. Как в воду глядел… Чего боялся, то и случилось… Что теперь с тобой будет? Что будет со мной?
Путаясь в чапане, он на четвереньках подполз к Саше и, старательно заглядывая ему в глаза, начал оправдываться:
— Я же не сделал тебе ничего плохого! Ты не можешь пожаловаться на меня! Ведь не можешь, а? Я старался помочь тебе… Помнишь, вчера я тебе давал воды… Я хотел как лучше… А Сабир… Это такой жестокий человек! Он ни к кому не знает жалости. Я боюсь его. У меня семья, дети. Мне хочется жить тихо-мирно. А он… О-о-о! Зачем он только сюда приехал? Будь проклят тот день, когда он появился в этих местах. Он принес в мой дом несчастье…
Тут Нигмат запнулся, видимо, сообразив, что изливает свои жалобы беспомощному, связанному человеку, которому и самому худо. Виновато замотал головой и трясущимися руками он зашарил по своему поясу. Из висевшего под чапаном старого кожаного чехла извлек нож с костяной ручкой. Суетливо ползая на четвереньках вокруг Саши, начал одну за другой перерезать стягивавшие его веревки, не переставая при этом жалобно причитать:
— Я тебя сейчас освобожу! Потерпи немного… Вот так! Я говорил брату, что нельзя мучить человека. Но он только смеялся… Совсем озлобился он, нет для него ничего святого… А ты… ты ни о чем не беспокойся… Он тебя больше не тронет… Вот сниму веревки — и тебе сразу станет легче… Об одном прошу: скажи своему начальнику, что я к тебе хорошо относился! Скажешь?..
— Эй, Нигмат!
Нигмат оглянулся, и смуглое его лицо приняло пепельный оттенок.
— Что же ты, братец, покинул меня? А?
Не вставая, Нигмат протянул к нему руку:
— Послушай, Сабир…
— А зачем его развязал?
— Я хотел… Я сейчас все объясню…
— Что ты хотел, я уже понял! Дрожишь за свою шкуру, собака? Меня, родного брата, решил продать?
— Сабир, не говори так…
Лицо Сабира исказилось нетерпеливой, злой гримасой.
— А ну, отойди в сторону!
— Зачем?
— Поменьше спрашивай! С этим щенком я все равно рассчитаюсь. Пока есть время. Пусть не думают, что Сабир Гарифулин бросает слова на ветер…
— Сабиржан, одумайся…
— Заткнись!
Нигмат всхлипнул. Так и не поднимаясь, он на четвереньках отполз в сторону. А Сабир, посмотрев через плечо наверх, откуда постепенно приближались голоса и топот, мягкими шагами боком пошел вдоль стены, не спуская глаз с развязанного, но успевшего только чуть приподняться Саши…
В самом углу что-то похожее на веревку подвернулось Сабиру под ноги. Не глядя, он носком сапога отбросил ее в сторону. Веревка отлетела, но в следующее мгновение словно клюнула его выше колена. Это была гюрза.
Сразу забыв о Саше, Сабир медленно опустил пистолет, прищурив глаз, стал целиться. Оглушительно грохнул выстрел. Возле маленькой головки змеи поднялся фонтанчик песка. Встревоженная гюрза заметалась. В неистовстве оскалив зубы и теперь уже не целясь, Сабир еще два раза выстрелил в нее, но змея молниеносным движением ускользнула в расщелину. Сабир хотел выстрелить ей вслед, однако пистолет только слабо щелкнул. С недоумением Сабир посмотрел на него. Потом трясущимися руками начал вытаскивать обойму. Должно быть, она оказалась пустая, и Сабир, глухо заворчав, с треском вогнал ее обратно. Повертел ставший теперь бесполезным пистолет, видимо, прикидывая, что с ним делать, потом размахнулся и с силой швырнул его наверх. Мелькнув в воздухе, черная точка исчезла среди полуобвалившихся стен.
Мутными глазами Сабир посмотрел на Сашу, но даже не подошел к нему. Наклонившись, он пощупал правую ногу чуть выше колена и поморщился от боли. Оглянулся, прикидывая, куда бы присесть, и опустился прямо на песок. Опершись правой ногой о левую, начал разуваться, издавая при этом какие-то ухающие звуки. Сапог был тугой и поддавался с трудом. После некоторых усилий наконец удалось стянуть его. Сабир торопливо задрал штанину. Оглядев начинающую вспухать ногу, он не удержался от горестного возгласа:
— Ой-е-ей!
Обернулся к Нигмату и неожиданно жалобным голосом позвал его:
— Иди сюда! Скорее!
— Чего тебе? — спросил тот, не трогаясь с места, страх перед старшим братом у него, видимо, был настолько велик, что даже к беспомощному он не решался к нему приблизиться.
С мукой в голосе Сабир сказал:
— Меня гюрза укусила!
— Ва-ах! Горе-то какое!..
— Прошу тебя, помоги мне!
— Чем же я могу тебе помочь?
— Ну, придумай же что-нибудь! О, какая боль! Я не вынесу этого! Я умираю!..