Отважная лягушка
Шрифт:
– Неужели, это она тебя так, змея подколодная!? Да, что же это делается, о благодетельная Нона, явилась не знамо откуда, чужих мужей соблазняет...
– Да заткнись ты, Алнята, - вымученно рыкнул Сампак.
– Упал я неловко, вот и всё. Выпил много, а тут какие-то деревяшки под ноги попались. И вовсе я ни на кого не гляжу, кроме тебя.
– Ну, что же ты такой неловкий?!
– запричитала женщина, подставляя мужу толстое плечо.
– Пойдём к костру, я посмотрю.
"Иди, иди", - облегчённо перевела дух путешественница, от души надеясь, что теперь до утра эта
Тем не менее, укладываясь спать, она задвинула щеколды на дверках и положила под руку кинжал.
Назавтра веселье продолжилось, хотя и без прежнего накала. Молодожёны сменили белые одежды на хитоны более подходящего цвета и фасона. Их родители и гости произносили приветственные речи, пили вино и закусывали, славя молодых. А после полудня на лугу перед оградой заезжие артисты показали представление.
Критически наблюдая за ним, Ника решила, что актёры сегодня явно не в ударе, да и шутки звучат на редкость грубо и незатейливо. Тем не менее, не избалованная каанская публика, полукольцом рассевшаяся на лавках, табуретах и прямо на земле, искренне смеялась, а в конце разразилась громкими овациями.
Ночной ухажёр девушки с красным, как у вампира, глазом старался даже близко к ней не подходить. Тем не менее, путешественница несколько раз ловила на себе неприязненные взгляды его расплывшейся супруги.
Хромой Хемон честно рассчитался с артистами. Поздно вечером Мапат с незнакомым парнем принесли мешок солёной рыбы, корзину свежей и сверх оговорённого - маленькую амфору вина.
Утром Каану вместе с урбой и путешественницей покидали новые родственники местного старейшины. Его невестка долго не выпускала из объятий мать, видимо, только теперь окончательно понимая, что теперь у них началась по-настоящему новая жизнь.
Глядя на них, Ника почувствовала, как тоска сжимает сердце, а глаза наполняются слезами. Она же так и не простилась со своей мамой, перед тем как расстаться с ней навсегда. Даже письма или записки не оставила. Морщась от нахлынувшего чувства вины, девушка отвернулась.
Первой покинула деревню повозка артистов, за ней - фургон путешественницы, и замыкала маленький караван уже лишённая каких-либо украшений телега родичей каанского старейшины.
– Хорошее здесь место, госпожа, - негромко проговорила Риата, явно стараясь завязать разговор.
– Чем же?
– лениво усмехнулась та.
– Рыбу вкусно готовят, госпожа, - пояснила невольница.
– В Канакерне так не умеют.
Девушка рассмеялась.
Остановившись на обед, артисты не стали распрягать мулов. Девушка полагала, что новые попутчики, торопясь домой, не станут терять времени. Но те неожиданно тоже присоединились к стоянке, правда расположившись несколько поодаль, словно отделяя себя от артистов, и не стали разводить костёр, ограничившись сухим пайком.
Принимая из рук рабыни миску, хозяйка вполголоса поинтересовалась:
– Не знаешь, почему они с нами встали?
– Варваров опасаются, госпожа, - полушёпотом объяснила Риата.
– А у нас народу много. Легче отбиться.
Как и следовало ожидать, на этот раз актёры долго
– Собирайтесь, госпожа Юлиса, - проходя мимо, бросил Тритс Золт.
– До вечера надо добраться до Меведы и найти ночлег.
Причудливо петлявшая между холмами дорога навевала скуку. Пригрело солнышко. Разморённая теплом, Ника, прикрыв глаза, лениво размышляла: может, к другому каравану пристать? А то артистов здесь как-то не слишком жалуют. Стоит ли появляться в Империи с такими спутниками?
Не успела Ника как следует обмозговать эту мудрую мысль, как прорезавший воздух крик заставил её вздрогнуть. Громкое "л-л-л-а-а-а-а" раздалось ещё раз, когда из-за ближайшего холма вылетели всадники, оглашая окрестности оглушительными воплями.
– Варвары!
– охнула рабыня.
Привстав, путешественница тревожно оглянулась. Сзади их маленький караван нагоняли ещё трое.
"Восемь!
– быстро подсчитала она любителей конных прогулок.
– Нет, девять. Точно девять!"
Испытывая серьёзные сомнения в их добрых намерениях, девушка нырнула в фургон за дротиками и копьеметалкой. А когда выбралась обратно, кавалеристы уже нарезали круги вокруг вставших повозок.
Молодые чернявые юноши, почти подростки, в грязной, покрытой заплатами кожаной одежде, весело скалясь, сжимали в руках деревянные дубинки и короткие кинжалы, а двое держали луки с уже наложенными на тетиву стрелами.
Посчитав, что именно они представляют наибольшую опасность, Ника не спускала с них глаз. С гиком и хохотом всадники успели объехать вокруг каравана пару раз, когда из своего фургона посыпались актёры с ножами, топорами и короткими копьями. Сбившись плотной группой и выставив оружие, они бесстрашно встали на пути варваров, заставляя коней объезжать их.
– Госпожа!!!
– отчаянно завизжала Риата.
Резко развернувшись на узком приступке, девушка с ужасом увидела, как один из из всадников, незаметно подъехав с другой стороны, умудрился схватить рабыню и теперь, весело скаля белые зубы, тащил её на коня.
С пронзительным криком женщина, вцепившись побелевшими пальцами в крышу фургона, устремила на хозяйку полный мольбы о помощи взгляд. Отбросив в сторону копьеметалку, Ника сделала выпад дротиком на всю длину руки и тут же отдёрнула её назад, со злорадным удовольствием заметив на железном острие блестящее мокрое пятно. Отпрянув от неожиданности, парень выпустил упиравшуюся добычу и замахнулся дубинкой на неожиданную противницу.
Девушка нанесла ещё один укол, целясь в коня. Сильным ударом всадник сломал лёгкое древко, но наконечник успел глубоко оцарапать шею скакуна, заставив того с ржанием отскочить в сторону. Ника тут же схватила другой дротик, готовая отразить новое нападение.
Риата, чтобы не мешать госпоже, рыбкой нырнула в фургон.
Заметив, что конь ранен, варвар, тут же перестав скалиться, разразился гневной тирадой, грозно вращая вытаращенными глазами, размахивая дубиной и брызгая слюной.
– Да пошёл ты!
– не в силах сдержать бушевавший в крови адреналин, Ника по-русски объяснила парню, куда тому следует идти.