Отважная новая любовь. Сборник
Шрифт:
— Сколько времени? — спросила я. За окном разлился жемчужно-голубой свет. Наверное, было почти время обеда.
— Около пяти утра. Ты должно быть голодна.
— Пять утра? Но как же так получилось? Я помню, как навалилась усталость... — я стала копаться в своих мыслях, пытаясь вытащить что-нибудь ещё, но это было всё. Я действительно устала, поэтому забралась обратно в постель.
— Почему бы тебе просто не поесть?
— Я не хочу. Не голодна, — запротестовала я.
— А я уверен, что голодна.
—
Дилан посмотрел на часы.
— Хорошо, но я пойду с тобой. И не забудь, что нужно будет ещё поесть.
Я закатила глаза, сбросила одеяло и встала. Я не стала надевать туфли и просто толкнула дверь. Я немного потерялась в пространстве. Я ещё не видела поселение с такого ракурса. Я огляделась и увидела то, что можно было бы назвать маленьким озером или большим прудом, и направилась к причалу. Я подошла к краю и, не дожидаясь Дилана, села, и окунула ноги в воду.
Это была совсем не та зелёно-голубая вода из моего сна. Это была водная гладь, окутанная серой дымкой раннего утра.
— Ты выставил требования для выкупа моему отцу? — спросила я, до боли желая знать, когда всё это кончилось бы.
— Выкуп? Нет, — ответил он, пораженный.
— У него есть деньги, связи. Он даст тебе все, что пожелаешь, — предложила я.
— Сомневаюсь, — тихо сказал Дилан. В нём чувствовалась печаль, которая вовсе не сочеталась с образом уверенного, опасного, необузданного человека, таким, каким я его себе представляла. Меня это совсем запутало.
— Я не понимаю, что происходит, — сказала я. У меня перехватило дыхание, я поняла, что сейчас заплачу. Впервые за многие года я ощущала такую... безнадёжность
Дилан покачивал головой, словно пытаясь что-то решить. Он взглянул на часы, затем на еду, потом на меня.
— Маккензи, ты странно себя чувствуешь с тех пор как попала сюда, верно? Это не потому, что ты в новом месте, а потому, что ты снова начинаешь становиться нормальной. Затем всё ускользает и внезапно снова возвращается, верно? — Я кивнула. Он передал суть лучше, чем я бы смогла. — Ты заметила, что обычно чувствуешь себя лучше после того, как поешь? — сказал он.
Я пыталась припомнить. Я не связывала это с едой, но я вспомнила, что раньше я волновалась, что он ушёл, а затем перестала, как раз после еды, больше ничего.
— В еду подмешаны опиаты, — сказал он медленно. — Наркотики.
— Что? — Я покачала головой. — Это просто смешно.
— Уверен, что это чертовски смешно. Но это ещё и правда. И ситуация ухудшается, я подозреваю, что где-то через полчаса ты можешь начать кричать, если не поешь.
— Я не верю тебе, — Я рассмотрела поднос. — Ты пытаешься запугать меня.
— А ты напугана? Подумай о том, как ты вчера себя чувствовала, когда проснулась. Часто
Я почти выкрикнула в ответ: "никогда".
— Подумай о том мире, к которому ты привыкла, Маккензи. Нет больше преступлений, потому что все слишком размякли, чтобы пытаться их совершить. Вы даже двери на замок не закрываете. У всех есть работа, верно? — Я кивнула. — Это потому что трое отупевших людей выполняют работу, которую бы сделал всего один человек. Я готов поспорить, что ты никогда никого не целовала и даже не думала об этом.
Я стала смотреть в пол, чувствуя слабость и непривычный жар, и стыд.
— Откуда ты узнал?
— Вы все слишком напичканы наркотой, чтобы о чём-то беспокоиться.
Я обдумывала то, что он сказал. Может быть, для этого и создали новую службу знакомств, чтобы подтолкнуть нас к тому, что мы сами не могли сделать. И еда. Я помню, как папа однажды рассказывал мне, пока мы ели сочные яблоки в соусе из корицы, что он вырос рядом с фермой и часто срывал яблоки прямо с дерева и ел их по пути домой из школы. Сейчас ничего подобного не было.
Мы ели три раза в день через чёткие промежутки времени, иногда перекусывали чем-нибудь. Я никогда не видела, чтобы свежие продукты росли где-нибудь. Всё производилось вдали от глаз, чтобы нас не беспокоил шум, запах или оборудование. По крайней мере, нам так говорили.
— Я всё ещё думаю, что ты лжешь, — сказала я ему, взяла выпечку с подноса и откусила кусочек.
Он кивнул.
— Я тоже так думал, но сейчас это уже не важно, — сказал он, вставая.
— Что ты имеешь в виду?
— Знаешь, Джесси приведет некоторых из своих друзей. Они будут здесь завтра, — ответил он.
— И что?
— А то, что завтра ты впервые увидишь, каково это жить без всего этого, — сказал он, указывая на поднос.
Дилан ушёл, оставив меня одну с моей едой. Я пыталась задуматься о том, что он сказал, но у меня не получалось.
* * *
Джесси годами твердил о своём друге Ароне. Он всегда говорил, что Арон хотел выбраться. Но когда у Джесси появилась возможность сбежать, а это совпало с арестом моих родителей, у него не оставалось времени на спасение своего друга Арона.
Он не переставал искать его с тех пор. Прошло много времени, и в итоге он нашел его, и, не смотря на то, что Джесси предпочитал не покидать своего безопасного жилища, он сделал это для Арона. Несколько вылазок, пара наблюдений, одна долгая поездка — и вот, он вернулся, вместе со своим другом. Стоит отметить, что Арон был не один. У него была семья. Его дочери, которую он нёс, пока они шли по поляне к нам, было около десяти лет. Я был рад, что был приблизительно того же возраста, что и его сын. Мне бы не хотелось смотреть на то, как ребёнок отходит от наркотиков. Жена Арона уже дрожала.