Отважное сердце
Шрифт:
Снаружи раздались встревоженные крики, заглушаемые паническим ржанием лошадей. Роберт оторвался от Катарины, когда полы палатки распахнулись и Александр просунул голову внутрь. Служанка села на постели, закрывая обнаженную грудь обеими руками и с яростью глядя на рыцаря. Но тот не смотрел на нее, не сводя глаз с Роберта, который выругался и поднялся на ноги.
— Какого черта…
— Вам лучше взглянуть самому.
Оставив Катарину сражаться с так и не снятым до конца платьем, Роберт последовал за Александром наружу. Желание оставило его, и на смену пришел жаркий гнев. Кристофер и Уолтер уже стояли на ногах с обнаженными мечами, глядя в темноту за кругом света от
— Что это было?
— На нас напали? Кто-нибудь, позовите Уоллеса!
Роберт присел на корточки рядом со стрелой. К середине древка было что-то привязано — вокруг деревяшки был обмотан клочок пергамента.
— Вы видели, откуда она прилетела? — требовательно обратился он к Александру, который в ответ отрицательно покачал головой.
Роберт раздавил стрелу ногой, сломав древко. Подняв обломок, он снял с него трубочку пергамента и развернул ее. Там оказалось одно-единственное слов, написанное большими печатными буквами.
ПРЕДАТЕЛЬ
Внутреннюю сторону пергамента покрывали какие-то подозрительные темные пятна.
— Англичане? — пробормотал Александр, заглядывая ему через плечо.
Роберт уставился в темноту. Грозовые тучи расползлись уже на полнеба, гася звезды. Он покачал головой. Лицо его было жестким и нахмуренным.
— Не знаю.
— Вы должны рассказать об этом лорду сенешалю.
— Нет, — резко бросил Роберт, в упор глядя на товарища по оружию. — Мы сами позаботимся о себе. — Он швырнул записку в огонь, не обращая внимания на любопытные взгляды мужчин, которые подошли к их костру, чтобы узнать, в чем дело. — Выставите сегодня на ночь охрану из четырех человек. — Когда он направился в палатку, Александр последовал за ним.
— Есть и еще кое-что, Роберт, — сказал он, убедившись, что их никто не слышит. Александр кивнул на палатку, сквозь стены которой просвечивал неясный силуэт Катарины. — Друг мой, почему бы вам не поберечь свое ложе для женщины, равной вам по положению, по крайней мере, на глазах у благородных союзников?
— Никого, кроме меня, не касается, кого я приглашаю разделить со мной ложе. — Повернувшись, Роберт зашагал к палатке, а у него за спиной в огне костра почернел и съежился сгорающий клочок пергамента.
— Как я уже говорил, мы готовы сдаться, но мы не можем говорить от лица всех граждан королевства. — Тон сенешаля не допускал возражений.
— А как я уже говорил, — парировал Клиффорд, — это совершенно неприемлемо. Сэр Хью де Крессингэм приказал добиться безоговорочной капитуляции каждого человека, участвующего в восстании. Он хочет, чтобы лорда Дугласа и этого беглого преступника, Уильяма Уоллеса, препроводили в Тауэр, где их будут судить за преступления против короны.
Дуглас презрительно скривился. Схватив кубок, он одним глотком допил вино, которое подали слуги английских лордов.
— Лорд сенешаль, сколько можно говорить об одном и том же? — лицо Клиффорда налилось нездоровой краснотой. Матерчатый навес-маркиза, натянутый над столом, за которым сидели шестеро мужчин, защищал их от солнца, но не мог уберечь от жаркого и душного воздуха. По лицам мужчин тек пот, что также не улучшало их настроения.
— Но как мы можем говорить за кого-либо еще, кроме себя? — с преувеличенно громким вздохом
— С меня довольно. Этак мы ни к чему не придем, — прорычал Перси, опираясь ладонями о стол. — Мы должны арестовать этих людей, — обратился он к Клиффорду, — а сэр Хью и мой дед пусть разбираются с Мореем и прочими повстанцами на севере. И они непременно сделают это, — добавил он, глядя на Джеймса.
— Вы можете так поступить, лорд Перси, — согласился Вишарт, прежде чем Клиффорд успел ответить, — но если вы арестуете нас прямо сейчас, то у вас все равно останется еще одна проблема — наша армия. Их всех вы не можете арестовать, не так ли? — В его тоне прозвучал вызов, а в глазах появился хищный блеск. Похоже, епископ от души наслаждался происходящим.
— Нет, не можем, — холодно ответил Перси, — но мы можем изрубить их на куски на поле в открытом бою. В отличие от вас, они не заслуживают достойного обращения.
— Знаете, я почему-то сомневаюсь, что они согласятся встретиться с вами в открытом бою. Скорее всего, они ускользнут обратно в леса, и вы не будете знать, где они, до тех пор, пока они не нападут на вас где-нибудь в другом месте.
Роберт с неодобрением посмотрел на епископа. Ему не нравилась та опасная игра, которую он затеял. Англичане не должны узнать о том, что именно это уже произошло. Он не думал, что они смогут сохранять тайну так долго, но английский лагерь отстоял от них на целую милю, а с такого расстояния, вынужден был он признать, стоянка шотландской армии казалась в точности такой же, как и прежде. Уоллес оставил после себя кое-кого из своих людей, которые должны были создать впечатление, что мятежники остаются на месте, и не стал сворачивать палатки. Дуглас и сенешаль прибыли сюда во главе многочисленных отрядов, включая целую армию слуг, и они, вместе с местными жителями, которых убедили помочь обмануть англичан, вполне успешно делали вид, что численность скоттов ничуть не уменьшилась. Тем не менее, стоять на своем следовало до последнего, поскольку в ту же самую минуту, когда Перси и Клиффорд обнаружат, что Уоллес с большей частью своих людей ушел, их закуют в кандалы и они окажутся на пути в Тауэр.
Джеймс Стюарт метнул на Вишарта предостерегающий взгляд.
— Мы проявляем учтивость и оказываем вам уважение, — заметил он, отвлекая на себя внимание агрессивно настроенных английских рыцарей. — Так что в угрозах нет нужды. Мы вчетвером дали вам слово, что сдадимся на милость короля, но ради того, чтобы насилие не вспыхнуло где-нибудь в другом месте, мы должны оставаться здесь. Мятежники прислушаются к нашему совету. — И он развел руки в стороны жестом полнейшей искренности. — Это в наших общих интересах.
— Арестуйте нас сейчас, — подхватил Вишарт, — и, клянусь Богом, вам не остановить распространения смуты.
Переговоры продолжались в таком духе вот уже несколько дней. Всю прошедшую неделю шли сильные грозы, возвещая наступление июля, настолько жаркого, что скотты вынуждены были сидеть в реке, чтобы хоть немного охладиться.
Роберт вдруг понял, что отвлекся. Он смотрел на лагерь англичан, протянувшийся до самого моря. За ним вдоль побережья громоздились обрывистые скалы и выжженные солнцем поля — там начинались графства Эйр и Каррик. Сейчас он находился к дому ближе всего с той поры, как ему сравнялось девятнадцать, когда он побывал в Тернберри перед отъездом в Англию. Это было недолгое время, проведенное им в графстве после того, как оно было ему пожаловано. Он вдруг вспомнил об Эффрейг.