Отважные(изд.1962)
Шрифт:
— Вы сегодня очень устали, господин Мейер, — сказал Блинов; он открыл дверцу письменного стола и достал бутылку коньяку и две рюмки. — Выпьем?
— Охотно, — согласился Мейер. — Сегодня был какой-то дурацкий день… Все шло кувырком. Мне звонил представитель Тодта [4] Шварцкопф. Он сходит с ума: хочет построить сто двадцать дотов за полтора месяца…
— Это невозможно, — пожал плечами Блинов, — у нас не хватает людей. В лагере осталось всего шестьсот человек.
4
Тодт — строительная организация, обслуживавшая гитлеровскую армию.
— Ну вот! — сердито усмехнулся Мейер. — Я сказал об этом Шварцкопфу, а он начал кричать, что в моем распоряжении целый город!
— Да, но ведь мы услали отсюда почти всех, кто может работать…
— А ему какое дело? Он говорит, что это приказ самого фюрера.
Оба почтительно помолчали.
— Хорошо, — сказал Блинов, — мы сделаем все, чтобы работа пошла полным ходом!
Мейер расстегнул китель, достал из внутреннего кармана тщательно сложенную карту и разложил ее на столе.
— Посмотрите сюда, Илья Ильич, — имя-отчество он произносил по-русски, и это звучало несколько нелепо, но нравилось Мейеру. — Укрепленный район находится в шестидесяти километрах на запад от города. Вот Малиновка, дальше Новый Оскол. А тут пять деревень, из которых сейчас выселяются жители. Конечно, работоспособных оставляют. Наши люди займут освободившиеся дома. Местонахождение и план укрепленного района — строжайшая тайна. Шварцкопф сказал, что в случае внезапного наступления русских в первую очередь должны быть уничтожены все, кто может знать расположение хотя бы одного дота…
Блинов внимательно рассматривал карту.
— Да, — сказал он вздохнув, — очевидно, положение на фронте не из легких, если приходится так торопиться.
Мейер строго взглянул на него:
— Вы сомневаетесь в победе фюрера?..
— Нет, что вы! — быстро ответил Блинов. — Я просто думаю о том, что нам с вами придется много поработать…
Они помолчали. Припухшие веки Блинова совсем прикрыли глаза. Он еще ниже нагнулся над картой, и Мейер не видел его лица.
В кабинете стало тихо. В напряженном молчании они провели несколько минут.
— Ну хорошо, — сказал Мейер, — простите меня, Илья Ильич, за резкость… Надо мужественно смотреть в глаза правде. Положение на фронте трудное. Под Сталинградом совсем плохо… — Он придвинул стул поближе к столу и тоже нагнулся над картой. — Конечно, хотелось бы, чтобы укрепрайон прикрывал город с востока, — сказал он, уткнув карандаш рядом с Доном, — но это невозможно — фронт слишком близко. Как объяснил Шварцкопф, в случае наступления русских будет слишком мало времени для маневра.
— Когда же мы должны послать туда людей? — спросил Блинов.
— Вот это главное, — сказал Мейер,
— Когда люди должны быть на месте? — повторил Блинов.
— Не позже чем через трое суток после приказа.
— Но у меня нет машин для их перевозки.
— Пусть идут пешком.
Блинов впервые поднял голову. Мейер перехватил его сосредоточенный взгляд.
— Нам это невыгодно, — сказал Блинов. — Лучше сохранить их силы.
— Посмотрим, посмотрим. — Мейер встал и прошелся по комнате. — Может быть, я достану машины в интендантстве… Ну, не будем спорить. Давайте лучше выпьем.
Они выпили. Мейер аккуратно сложил карту и вновь спрятал ее в карман. Блинов налил еще по рюмке. Он вновь обрел спокойствие.
— Вы не оценили этот коньяк, — сказал он. — Бьюсь об заклад, вы не знаете, что пили.
— Мартини? — спросил Мейер, стараясь рассмотреть этикетку, которую Блинов прикрыл рукой.
— Не угадали! Это коллекционный кавказский коньяк десятилетней выдержки! Я достал две бутылки. Одну из них — для вас. — И Блинов поставил рядом с начатой бутылкой другую, с нетронутой, опечатанной сургучом головкой. Это ваша, господин Мейер, и не спрашивайте, где я достал, там больше нету.
Мейер захохотал:
— Вот это слово хозяина города! Уж не думаете ли вы, что в поисках коньяка я начну делать повальные обыски?
— Что ж, это был бы прекрасный повод! — улыбнулся Блинов. — Может быть, вы бы достигли успеха.
— Кстати, я тоже хочу сделать вам небольшой подарок, — сказал Мейер. Он пристально взглянул на Блинова, который отрицательно махнул рукой, как бы заранее отказываясь. — Нет, нет, не торопитесь, от такого подарка не отказываются. Я вам даю прекрасную возможность еще раз показать жителям города, какое у вас честное сердце. Мне известно, что в подвале полиции сидят двое подростков — совсем молоденькая девушка и мальчик, сын Екатерины Охотниковой. Я не буду забирать их к себе. Отпустите их. Дети есть дети!..
Глаза Блинова блеснули и тут же погасли. «Что еще придумал Курт Мейер? Не ловушка ли это? Знает ли он, что мальчик — племянник Никиты Борзова?»
— Спасибо, господин Мейер, — горячо сказал он. — Несомненно, мне нужно укреплять здесь свой авторитет… Я вам очень признателен… Ну, а куда их деть?
— Думаю, что они сами найдут место, куда пойти.
В этот момент зазвонил телефон. Блинов взял трубку, отозвался и, пока он слушал то, что ему говорили, Мейер наблюдал, как менялось лицо бургомистра: оно приняло какое-то болезненное выражение. Наконец Блинов медленно, точно в раздумье, положил трубку.