Отвергнутая целительница для Дракона
Шрифт:
– Большой город, – не унималась тётя. – Столица как-никак! Отличные перспективы и… – она заговорщицки прищурилась, словно решила приоткрыть занавес в мир невероятных возможностей. – Новые знакомые! Отдохнёшь от этой… – тетушка в который раз обвела красноречивым взглядом сад, пристройку и особенно оранжерею, словно видя в них источник всех моих бед. – Суеты, – продолжила родственница. – Развеешься.
– Да, что ещё делать? – хмыкнула я. – Только гулять и веселиться на балах. Может, вы мне и мужа найдёте?
–
– Нет! – резко ответила я. – Спасибо, за заботу! Сыта по горло!
– Кара, послушай… – голос тёти переменился. Стал… мягче, теплее.
Именно в этот момент мне вспомнилась мама. Казалось, что вот она – стоит рядом. Лишь руку протяни…
– Жизнь бывает очень несправедлива, – продолжила тётушка. – Но разве из-за этого нужно отчаиваться? Опускать руки? Ты молода, красива, невероятно талантлива. Такие, как Генри, – женщина на мгновение остановилась, словно пробуя имя на вкус, и скривилась. – Они недостойны тебя. Недостойны даже упоминания.
Впервые за прошедший месяц, тётя Ванда говорила со мной с теплотой, а не с привычным металлом в голосе. Я ощутила поддержку, которой мне так не хватало. И впервые мне захотелось забыть о мести. Захотелось плюнуть и отпустить ситуацию на все четыре стороны, вот только это чувство длилось ровно до тех пор, пока я не увидела возле нашего забора мальчишку в поношенном пальто, а в руке он держал помятый конверт…
Глава 7
– Мадемуазель Эванас? – робко пискнул паренёк, вцепившись пальцами в холодные, металлические прутья ограды.
– Да, это я!
Я с такой быстротой подошла к посыльному, что напрочь позабыла обо всем, что сказала мне тетя Ванда.
– Вам письмо, мадемуазель, от… – он недоговорил, внезапно осёкшись под ледяным взглядом тёти Ванды.
Её присутствие, как всегда, ощущалось физически – холодом, пробирающим до костей. Пронзительный взгляд тётушки, казалось, мог заморозить любого, кто осмелился бы переступить порог нашего дома.
– Пойдём к парадному входу, – произнесла я, стараясь смягчить напряжённую атмосферу.
Я жестом указала рукой в сторону ажурных кованых ворот, увитых плющом.
Мальчишка, явно обрадованный возможностью поскорее ретироваться, кивнул и со всех ног бросился к месту встречи. Я проводила его взглядом, а затем обернулась к тётушке. Её лицо напоминало маску, высеченную изо льда – прекрасную, но совершенно безжизненную.
Получив письмо, я наградила посыльного огромным куском ещё тёплого яблочного пирога.
– От кого письмо? – раздался за моей спиной холодный голос тётушки Ванды, едва я ступила на первую ступеньку лестницы, ведущей в дом.
От былой теплоты не осталось и следа.
– От одной знакомой, – уклончиво ответила
– А имя у этой знакомой есть? – тётушка, шагнула на лестницу. Её взгляд скользнул по мятому конверту, бумага которого была дешёвой и грубой, со следами пролитого кофе по краям.
– Мириам, – соврала я. – Мириам Роше! Дочка городского аптекаря!
Тётушка Ванда прищурилась, и на её переносице пролегла глубокая морщина. Она мне не поверила. Хуже того, тётушка, казалось, точно знала, откуда на самом деле было это письмо.
Да-а-а, мне бы такую проницательность, может быть, я бы вскрыла гадкую душонку Генри ещё при нашем знакомстве.
– Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, Кара, – холодно произнесла она отступая.
Я прикусила губу и, сжав конверт в руке, бросилась вверх по лестнице.
Сердце бешено колотилось в груди, кровь стучала в висках. Добежав до своей комнаты, я стремительно заперла дверь.
Прошла минута, другая. Сделав глубокий вдох, в попытке унять дрожь, я надорвала конверт.
“Письмом” это вряд ли можно было назвать – просто мятый листок бумаги, на котором неровным почерком было нацарапано одно-единственное слово:
“Сработало”.
Я подошла к окну и распахнула створки, впуская в комнату свежий воздух.
– Сработало… – прошептала я.
Значит, дело осталось за малым.
Решительно повернувшись, я подошла к шкафу. Отодвинув стопку накрахмаленного постельного белья, достала из потайного отделения небольшую коробочку, в которой хранилось приглашение на свадьбу
Только сегодня я смогла рассмотреть её: дорогая, фактурная бумага, изящная каллиграфическая надпись, золотая рамка, миниатюрные букетики цветов, выведенные с ювелирной точностью, и дата…
До свадьбы оставалось всего три дня. Три дня, за которые я должна была изготовить настолько прекрасную бутоньерку, что даже Агата Спенсер оказалась бы довольна.
Я подошла к своему рабочему столу, заваленному эскизами и образцами цветов. Мои пальцы скользнули по лепесткам роз, орхидей и лилий. Но всё это было не то…
Быстро накинув шаль и, стараясь не привлекать внимания домашних, выскользнула из дома. Оранжерея встретила меня влажным теплом и ароматом цветов. Я осторожно срезала выращенную мной хризантему.
Вернувшись в комнату, принялась за работу. Часы летели незаметно, пока я кропотливо создавала свой… не побоюсь этого слова – шедевр. Каждый лепесток, каждая веточка должны были быть идеальными.
Когда первые лучи солнца коснулись горизонта, бутоньерка была готова. Я отступила на шаг, любуясь результатом своего труда. Нежная фиолетовая хризантема в обрамлении изумрудных листьев и тонких серебряных нитей выглядели просто волшебно. А моя магия не даст ей увянуть ещё по меньшей мере месяц!