Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома

Фрес Константин

— Она в подземелье, — прошипела старуха, когда смогла говорить. — Сидит в холодном каменном мешке! Который день! На казенной каше на воде и тухлой воде!

— Значит, что-то натворила, — так же беспечно ответил Кристиан.

Старуха снова яростно ударила палкой в пол.

— Не делайте вид, что не знаете, за что она там! — яростно выкрикнула она. — Это вы ее туда упекли! Она плакала, она в ужасе! Она не заслуживает…

— Не заслуживает? — холодно перебил горячую речь мадам Эванс Кристиан и поднял голову от бумаг, над которыми работал. Он глянул ей точно в глаза,

и старуха замолкла, словно ей в лицо дохнуло невыносимым холодом. — Ну, хорошо, раз вы настаиваете, я буду говорить прямо. Да, это я велел… арестовать ее.

— Вы ее околдовали! — шипела старуха. — Не притворяйтесь! Я знаю, о чем говорю! Вы наложили на нее чары! Никто ее не арестовывал, она сама оговорила себя, по вашему наущению!

— Оговорила? А мне показалось, я поймал ее на месте преступления, — голос герцога гневно загрохотал. — И она в преступлении призналась. Никакого оговора.

— Какого еще преступления?! Моя чистая, наивная девочка не способна ни на какие преступления!

— А! Так науськивание толпы на невинного и беззащитного человека — это не преступление? Она подговаривала людей расправиться с жертвой. Со своей сводной сестрой. С Эрикой. Это вы надоумили дочь направить против нее толпу? Убить ее? Растерзать и ее, и ее ребенка, и всех, кто находился в доме? Вы считаете это невинной забавой? Правда?

— Эрика заслужила это! — проорала мадам Эванс, стискивая сухие кулачки. — Вы, вы, вы! Заступаетесь за эту… мерзавку! Вам ее жаль! Называете ее невинной жертвой! Но она не такая уж кроткая овечка, какой кажется! О-о-о, можете не отвечать мне! Я чую это! Она пустила вас к себе под юбку, поэтому вы так внимательны и отзывчивы к ней! Поэтому вам жаль эту лживую потаскуху! Но ваше сердце черство к нам! К пострадавшим от ее рук! Я ведь обращалась к вам за помощью! Я молила о ней! И что же? Вы мне с легкостью отказали! Зато приветили виновницу всех наших бед! Ей досталось ваше покровительство! Вы развязали злу руки! Разве могу я рассчитывать на справедливость, когда эту безжалостную поджигательницу вы защищаете и оправдываете?! Потому я взяла правосудие в свои руки!

— Браво, браво! — Кристиан несколько раз лениво хлопнул в ладоши. — У вас редкий драматический талант. Вам говорили об этом?

— Это, по-вашему, представление?! — яростно выкрикнула старуха. — Я говорю вам прямо о том, что эта мерзавка, Эрика, подожгла мой дом! А вы смеетесь мне в лицо! Ничем не помогаете, не пытаетесь восстановить справедливость! И мою девочку кинули в каменный мешок за то, что она пыталась защитить меня и всю свою семью от жестокого!..

— Знаете, я бы вам, наверное, поверил, — непочтительно перебил ее Кристиан, зевнув с самым скучающим видом.

— Что же вам мешает! — яростно прошипела старуха. — Неужто у нее под юбкой медом намазано?

— Нет, — весело ответил Кристиан. Глаза его сверкали и искрились, как горные озера под солнцем. — Не намазано.

— Даже не сомневаюсь, что вы сняли пробу, — пробормотала старуха злобно. Она все еще пыталась придать себе вид оскорбленной и гордой добродетели. — Но должно же быть в вашем сердце что-то святое! Вы позволите вашей личной

подстилке и дальше творить кровавые злодеяния? А пострадавших от ее рук будете травить и сажать в подземелье, чтобы никто не узнал о ее делишках?! И меня посадите?!

— Посажу, — хладнокровно ответил Кристиан. — Если ваша дочь признается, что это вы ее надоумили так поступить.

— Она мстила за!..

— За что? За поджог? — усмехнулся Кристиан. — Когда пришла весть о пожаре в вашем доме, когда вы лежали, обожженная, Эрика была со мной.

— Что?! — выдохнула старуха, потрясенная. Весь ее спектакль рушился как карточный домик.

— Я говорю — достаточно лжи! Эрика была со мной! — повторил Кристиан. — Вот поэтому я смеюсь. И не верю ни единому вашему слову.

— Вы лжете! Это вы лжете и защищаете ее! Вы думаете, я вас побоюсь? Я найду управу и на вас! Вас накажут за лжесвидетельствование! — снова завелась старуха, но Кристиан прервал ее речь одним только жестом.

— Кроме меня, есть еще немало свидетелей, — его слова, словно каменная плита, прихлопнули старуху. — Эрика была у пациента. Лечила его. Когда пожар у вас начался, она как раз чистила раны одному моему другу. Поэтому она никак не могла устроить пожар у вас дома.

С минуту старуха гневно смотрела в глаза Кристиана. И эта молчаливая дуэль была страшнее, чем настоящий поединок. Ведь старуха снимала свою маску и принимала то обличье, что было ее настоящим лицом.

— Ну вот, — весело сказал Кристиан. — Вижу, слезы подсохли на ваших глазах. И оскорбленной добродетелью больше нет нужды прикидываться?

— Дерзкий мальчишка! — выдохнула мадам Эванс. — Вы горько пожалеете о своей дерзости!

— О! Это угроза?

— Да я костьми лягу, — сквозь зубы выдохнула старуха. — Но ваше веселье я прекращу…

— Всегда было интересно, — продолжил Кристиан, неторопливо поднимаясь с места и обходя свой стол, — как существа, подобные вам, могут испытывать какую-то привязанность к своим детям? Дочерям? Хоть к кому-нибудь?

— Это мои самые преданные слуги, — честно ответила старуха. — У них не хватит ума предать меня.

— Понятно, — так же весело ответил Кристиан. — Голый расчет. А, кстати. Что там было у вас в вашем прошлом?

Мадам Эванс вскрикнула, обнаружив, что молодой герцог стоит прямо напротив нее. И своим синим взглядом смотрит в ее глаза, отчего она не может ни пошевелиться, ни отвести глаз.

— Не смейте! — просипела она, сопротивляясь изо всех сил.

Но герцог был неумолим.

— Простите, но мне всегда было любопытно, — ответил он равнодушно.

Старуха отчаянно заверещала. Как стыдливая девица, с которой негодяи снимают одежду, слой за слоем.

Да только эта одежда снималась с ее души. И вместо девичьих прелестей Кристиан видел страшные уродства.

Увидел он и отравление отца Эрики. И отвратительного Юджина, которого мадам Эванс вталкивала в спальню к невинной девушке, давясь хохотом.

Увидел и незадачливого первого мужа мадам Эванс, который упал со взбрыкнувшей ни с чего лошади — и нежную ручку молодой жены, поспешно прячущей колючку под седлом…