Отвергнутая
Шрифт:
Филадельфия повернулась к Эдуардо и скрестила руки на груди, поняв, что осмотр закончен.
— Ну как?
Он широко улыбнулся.
— Что может мужчина сказать прекрасной даме, кроме того, что вы очаровательны и восхитительны.
Филадельфия покраснела и взглянула в сторону миссис Коллинс.
— Благодарю вас, хотя ваши комплименты слишком преувеличены, чтобы звучать вежливо.
Он тоже посмотрел на миссис Коллинс.
— Вы можете идти.
— Я буду в соседней комнате, если понадоблюсь вам.
Эдуардо
— В этом нет необходимости. Сегодня вы нам больше не понадобитесь.
При виде чека лицо женщины расплылось в улыбке.
— Вы так щедры, сэр.
Этот джентльмен нанял ее в качестве горничной к его, как он сказал, «подопечной», но она заметила, как сверкнули его глаза, когда они с ней вошли в комнату. Скорее, любовница. Но ее это не касается, не ее дело судить о других.
Проходя мимо Филадельфии, она метнула в ее сторону игривый взгляд.
— Вам предстоит отличный вечер, дорогая. Ваш джентльмен очень щедр.
Выражение лица этой женщины не оставляло сомнения в смысле ее слов. Филадельфия холодно взглянула ей вслед.
— Вы не должны были этого делать, — сказала она, когда дверь за женщиной закрылась. — Она теперь думает, что я… что мы… это выглядит неприлично.
Он пожал плечами.
— Она знает меньше, чем ей кажется. — Его реакция совсем не отвечала тому, на что она надеялась, а его следующая фраза отнюдь не успокоила ее. — Во всяком случае, мы отсюда уезжаем, и все это не имеет никакого значения.
— Если мы собираемся заниматься совместным бизнесом, вы должны считаться с моими чувствами. Вы не должны говорить мне такие комплименты — в Чикаго это не принято.
Он выглядел очень довольным, ему хотелось схватить ее, покрыть поцелуями, которые размоют пуританское выражение ее лица, однако он отошел от нее.
— В моей стране дама надулась бы из-за недостаточности комплимента, который я вам выдал, и потребовала бы еще что-либо добавить.
— Боюсь, что в этом отношении я вас разочарую, — ледяным голосом ответила она. — Я не намерена изображать из себя дурочку.
— Я начинаю подозревать, — заметил он, — что эти комплексы старых дев рождаются от слишком накрахмаленных нижних юбок, которые надевают на себя американские женщины.
Оскорбленная до глубины души, она шагнула вперед.
— Возможно, я не отвечаю вашему идеалу дамы, но и вы вряд ли похожи на мое представление о настоящем джентльмене.
Его внезапный смех остановил ее.
— Браво, сеньорита! Я знал, что в вас есть страстность!
Щеки Филадельфии вспыхнули, когда она поняла, что он нарочно дразнил ее.
— Вы подловили меня, это несправедливо.
Он пожал плечами.
— Возможно. Но вы отказываетесь флиртовать со мной, а мне нравиться видеть розы, расцветающие на ваших щеках. Я вызываю их тем способом, который вы разрешаете.
Понимая, что в данном случае
— Вам нравится платье? — спросил он.
Она заметила, как его глаза уперлись в ее декольте, и вспомнила все обстоятельства, почему она не должна была бы оказаться здесь.
— Платье очень милое, — сдержанно сказала она, — но я должна заметить, что такой фасон давно вышел из моды. — Она подхватила юбку и махнула ею так, что шлейф взлетел перед ним. — Такие шлейфы носили по крайней мере три года назад.
Эдуардо нахмурился.
— Вы ожидали получить последнюю парижскую модель?
Она покраснела.
— Конечно нет. Я вообще ничего не ожидала. Я сказала об этом только потому, что вы заплатили за платье, и мне казалось, что вы будете недовольны тем, что вас надули и подсунули вышедший из моды фасон.
— Но это именно то, что я заказывал. Вы играете определенную роль, и ваш туалет должен ей соответствовать. Мы ведь договорились, что вы в Нью-Йорке будете выдавать себя за французскую аристократку, осиротевшую, когда пруссаки осаждали Париж шесть лет назад.
— Это вы так решили, — резко отозвалась она. — Я совсем не уверена, что найдется кто-нибудь, кто поверит в такую нелепую историю.
— Поверят, если вы сумеете их заставить, — сказал он. — К счастью для нас, ваше школьное образование включало пять лет обучения французскому языку. У вас вполне подходящий акцент.
— Благодарю вас, — сухо заметила она.
— Вы полагаете, что я не могу быть судьей? Позвольте мне сообщить вам, что я жил в Париже.
— У вас, должна заметить, довольно богатая биография.
Ее сарказм не остался незамеченным им.
— Итак, мы договорились насчет роли, которую вы будете играть. Вы уехали из Парижа, когда рухнула Вторая империя, и последние три года жили за границей. Первое время вы одевались по последней моде, но теперь несколько поизносились. Это платье выглядит слишком новым, его надо состарить. Присядьте. Я предлагаю, чтобы вы во время обеда что-нибудь пролили на платье. Потом, когда его выстирают, оно будет выглядеть так, как надо.
Она, потрясенная, уставилась на него.
— Этот туалет стоил вам целое состояние, и вы предлагаете испортить его? Да вы сошли с ума!
— Отнюдь нет. — Он полез в карман и достал оттуда небольшую записную книжку в кожаном переплете. — Я подготовил для вас документы. Отныне вы будете мадемуазель Фелис де Ронсар. Вот ваш билет на поезд до Нью-Йорка. Вы уедете через три дня.
Она взяла бумаги, которые он ей протягивал, и один взгляд на незнакомое имя вызвал к жизни все ее сомнения в отношении того, должна ли она соглашаться на этот маскарад, граничащий с мошенничеством. Она не доверяла ему, но, если бы она не согласилась работать у него, у нее не было бы крыши над головой.