Отверженные мертвецы
Шрифт:
Рядом с ним напряженно замер Тагоре, и его ярость грозила вырваться наружу в любой момент. Шубха и Ашубха последовали примеру своего сержанта, хотя их агрессия проявлялась далеко не так отчетливо, как у Тагоре. Присутствия Севериана Атхарва не ощущал, и он надеялся, что тот уже успел покинуть храм.
— Ты убил воина легиона Астартес, — утробным голосом прорычал Тагоре, обращаясь к Гхоте. — И за это я вырву у тебя сердце.
Гхота усмехнулся, оскалив зубы.
— Я уже побил тебя однажды и смогу сделать это еще раз, щенок.
Бабу Дхакал поднял руку, опережая ярость
— Я пришел сюда не для того, чтобы драться с вами, легионеры Астартес, — сказал он. — Я хочу вам кое-что предложить. Вы готовы меня выслушать?
Неожиданная речь удивила Атхарву. У него не было ни малейшего желания вести переговоры с Бабу Дхакалом, но в таком случае появлялся шанс прибегнуть к помощи психических сил.
— Что вы хотите? — спросил он, успешно скрывая свое изумление.
— За этими стенами есть люди, которые хотят вас убить, — сказал Бабу Дхакал.
— Это мне известно, — ответил Атхарва, и Дхакал рассмеялся, издавая булькающие утробные звуки.
— Ты узнал об этом только сейчас, потому что я тебе позволил, — заявил воин.
— Как только я сломаю о колено твой хребет, я займусь ими, — пообещал Тагоре.
— Там не меньше сотни солдат, ассасин и человек, несущий нечто более грозное, с чем не совладает ни один воин.
— Оружие? — спросил Шубха.
— Нет, истина.
— Так кто же ты? — настойчиво спросил Атхарва. — Я знаю твое имя, но оно ни о чем не говорит. Бабу означает «отец» на древнем диалекте. А Дхакал? Это же просто название области в этой части гор. Так кто ты такой?
— За долгие годы я сменил много имен, — сказал Бабу Дхакал, — но ведь ты не это имеешь в виду? Нет, ты хочешь узнать мое истинное имя, то самое, которое я носил в боях, когда завоевывал этот мир?
— Верно, — согласился Атхарва.
— Очень хорошо. Поскольку я пришел торговаться, я предложу свое имя в качестве жеста доброй воли. Я уже не помню своего смертного имени, но, когда моя плоть переродилась в новой форме, меня назвали Арик Таранис.
Имя само по себе произвело удивительно сильное впечатление: своей исторической звучностью оно погасило ярость Пожирателей Миров и заставило онеметь Атхарву. Среди присутствующих не было никого, кто не слышал бы это имя, не слышал легенд об одержанных Таранисом победах, о его поверженных врагах и великой славе.
— Ты Молниеносец? — спросил Тагоре.
— Этот титул был присвоен мне после сражения на горе Арарат в царстве Урарту, — сказал Бабу Дхакал. — Я удостоился чести поднять Молниеносное знамя при декларации Единства.
Атхарва не верил своим глазам. Этот воин был живой легендой: Победитель при Гадаре, Последний Всадник, Палач Скандии, Сокрушитель Трона…
Эти и сотни других почетных прозвищ пронеслись в голове Атхарвы, воскресив в памяти легенду о кончине прославленного воина на вершине устоявшей перед наводнением горы.
— История повествует о твоей гибели, — сказал Атхарва. — Ты умер от ран сразу после поднятия знамени. После той битвы не уцелел никто из твоих воинов.
— Ты кажешься мне умным человеком, — ответил Бабу Дхакал. — И должен бы знать, что не стоит буквально воспринимать
— А кроме тебя кто-то еще выжил? — спросил Шубха.
Бабу Дхакал пожал плечами.
— Возможно, кто-то и пережил чистку, но даже в этом случае все они, вероятно, давно умерли от старости. Наши тела были созданы для покорения этого мира, а не всей Галактики, как ваши.
В словах Бабу Дхакала не было ни досады, ни обиды, что не могло не удивить Атхарву, лишь простая констатация фактов и выводы из них. Если все, что он говорит, правда, значит, Император забраковал его и таких, как он, ради Астартес. И несмотря на это чудовищное предательство, Бабу Дхакал, похоже, не испытывает ненависти к своему создателю.
— Как же тебе удалось до сих пор оставаться в живых? — спросил Атхарва, начиная догадываться, что могло понадобиться этому воину.
— Я не дурак, — сказал Бабу Дхакал. — За годы войны я научился у своего создателя всему, чему смог, и постиг основы древней науки. Не настолько, чтобы полностью остановить процесс физического старения, но достаточно, чтобы дожить до того момента, когда мне улыбнется удача.
— Говори яснее, — потребовал Тагоре. — Чего ты хочешь?
Бабу Дхакал поднял правую руку, и Атхарва увидел массивное устройство, закрепленное на наруче доспеха. Оно сильно отличалось от изящных приборов, которыми пользовались апотекарии легионов, но, вне всякого сомнения, это был редуктор. Вместе с нартециумом он составлял основу оборудования боевого апотекария.
Если нартециум излечивал раны, то редуктор предназначался для павших воинов.
Это устройство было предназначено лишь для одной операции — извлечения геносемени космодесантника.
— Я хочу, чтобы вы помогли мне остаться в живых, — сказал Бабу Дхакал.
Кай заметил, как содрогнулась от потрясения аура Атхарвы, но космодесантник не успел ответить, как вдруг над крышей храма загремели взрывы и на пол посыпались обломки горящих стропил и куски извести.
— Берегись! — закричал Кай, увидев, как горящей балкой прямо перед ним был убит пожилой мужчина.
Вслед за оглушительным грохотом гранат с потолка на тросах стали спускаться солдаты в черных доспехах, и Кай с Роксанной испуганно попятились в глубь здания.
За стенами послышалось утробное урчание двигателей и автоматная стрельба. Гулкий грохот разрывов крупнокалиберных снарядов, разносившийся эхом по всему каньону, прерывали пронзительные крики перепуганных людей.
— Ложись! — закричал Кай.
Пули винтовок раскалывали доски скамей и крошили мрамор статуй. Кай прижал голову Роксанны к самому полу и попытался оттащить девушку подальше от стрелявших солдат, но все проходы между скамьями были забиты вопящими от страха людьми. Рядом с Каем рухнул на колени мужчина с пробитой грудью и сожженной лазерным разрядом головой.