Отверженный. Тёмная сторона частицы
Шрифт:
– Понял. Наблюдай и докладывай.
С трибуны за всем действом наблюдал Гуч Висл в парадном генеральском мундире и белых перчатках. Выглядел он невозмутимо, перемещаясь за спинами троих курнайцев в строгих костюмах. Один из них произносил речь.
Я его узнал – тот самый чиновник, вечно потеющий и утирающийся платками, что допрашивал меня в тюрьме. Даже сейчас он себе не изменял и продолжал повторять свой ритуал.
– Как заместитель министра внутренних дел и уполномоченный представитель Правительства Республики, имею честь зачитать
Справа и слева от трибуны стояли огромные экраны. Заместитель министра бросил на них беглый взгляд и удостоверился, что началась трансляция. Перед трибуной перемещались несколько корреспондентов с дронами-телеоператорами. По периметру выставлен кордон полицейских, а перед строем – расстрельная команда, готовая выполнить своё предназначение.
– Согласно Кодексу законов Республики Курнайской, указу Правительства и решению суда, оглашается приговор… - продолжил чиновник.
«Надо что-то решать», - размышлял я. Время постепенно таяло. Неизвестно сколько ещё будет говорить «потный».
– Все разнообразные части сего обширного дела в совокупном их обозрении представляют главный умысел: умысел на потрясение нашего свободного курнайского общества, стабильности и процветания…
Гуч Висл с началом речи встал рядом с заместителем министра. Ещё двое делегатов особо не слушали его, смотря по сторонам с ехидными улыбками. Многие корреспонденты продолжали снимать репортаж со своих дронов и делать себе пометки в планшетах. Особенно их привлекали выражения солдат и офицеров, ждавших своей участи.
– На низложение коренных общественных законов, преобразования всего государственного порядка в диктатуру и военную хунту…
– Андрас, он не будет говорить вечно. Я могу его убрать, - злостно шипел по внутренней связи Восьмой.
На трибуне появились трое миксайдов. Скорее всего прибыли в качестве охраны чиновников. Из отобранных военных стали выставлять новый строй, в шеренгу по пять.
– Не время. Среди них есть кто-то на нашей стороне. Надо понять кто, - сказал я, выискивая возможного союзника, о котором говорил Садак.
– Три предмета, три главных рода злодеяний совершены теми, кому народ доверил свою защиту: покушение на убийство законного председателя-министра, бунт и мятеж. Не носить предателям более знаков воинских! – буквально прокричал последнее предложение заместитель министра.
Стражи правопорядка вывели первую пятёрку, поставив их к постаменту с нанесённым барельефом. Это была композиция, установленная по правую руку от выступавших с трибуны. Памятник, посвященный войнам всех поколений солдат и офицеров курнайцев.
– Капитан надеялся, что смог убедить. А если надежда не оправдалась? – спросил Восьмой, но я не ответил.
«Воины Империи прошлого – войнам будущего», - написано на постаменте. С осуждённых принялись срывать знаки отличия, нашивки и фамилии. Перед ними уже был разведён костёр, в котором всё сорванное и должно
Я навёл прицел на ближайшего ко мне полицейского из расстрельной команды. Они не в броне костюмах, в отличии от миксайдов, с которыми придётся попотеть. На каждом из стражей правопорядка чёрно-зелёное обмундирование. Защита есть только на груди, плечах и бёдрах. На головах открытые шлемы со светящимися визорами. Лёгкие мишени.
– Восьмой, твои те, что выводят из строя. Пятый, готовься подорвать. Контролируй склад.
– Сейчас. Постойте, - ответил он. – Склад взяли. Взрыв через три…
Пятый начал считать. Убрать пятёрку расстреливающих – дело не сложное. А что потом? Ну, понеслась!
– Стоять! – крикнул Гуч Висл и стал спускаться с трибуны.
В последний момент, я остановил Пятого и Восьмого от заранее обговорённых действий. Что-то сейчас должно произойти. Держать себя нужно в готовности.
Со всех сторон на генерала в парадном мундире были направлены удивлённые взгляды. Чиновники на трибуне недоумевали. Корреспонденты зашевелились и направили к Вислу дронов-операторов. Даже миксайды заинтересовались дальнейшим ходом событий и не сводили глаз с военного министра.
– Караул! Смирно! – скомандовал генерал расстрельной команде и пятёрка полицейских нехотя, но выпрямилась во весь рост, продолжая стоять лицом к осуждённым и спиной к генералу. Оружие они держали перед собой, без изготовки к стрельбе.
Гуч Висл огляделся по сторонам. Воцарившаяся тишина угнетала и пугала. Казалось, что только время сейчас издаёт звуки, выражающиеся в биении сердца и редких глубоких вздохах. Самая неприятная тишина там, где столь огромное число желающих что-то сказать, ждут первой фразы от кого-то другого.
– Солдаты! Кто из вас был со мной в тот день, когда вручён был мне этот пистолет? – он торжественно снял фуражку и вынул оружие из кобуры. Медленно осмотревшись во все стороны, генерал произнес величественно и громогласно, – Благослови вас Алем! Здесь нет таких!
Висл пошёл вдоль строя, вглядываясь каждому в глаза. Пока мне был не понятен смысл этого выступления.
– Офицеры! Из вас уж точно был кто-нибудь со мною. Вы были там? Никого? – продолжил генерал и улыбнулся. – О Алем! Благодарю Тебя!
Военный министр одел фуражку и пошёл в обратном направлении.
– Среди вас нет ни одного курнайского офицера! Если бы тут был хоть один офицер, хоть один солдат, тогда вы знали бы, кто и когда вручил мне это оружие, – он поднял над головой пистолет и продолжил с возрастающим одушевлением. – Вы знали бы все, что этот пистолет подарил мне в награду Ареф Великолепный, отец нашего последнего императора.
Гуч Висл упомянул Арефа Первого или Великолепного. Пожалуй, при власти именно этого правителя, Курнайская Империя имела наибольшее величие и уважение Галактического Совета. Всё, что сейчас имеет Республика – наследие той великой эпохи, которое ещё не полностью уничтожено.