Отверженный
Шрифт:
– Мне нечем делиться.
– Странно, а тут в твоём уголовном деле написали, что ты похитил драгоценностей на общую сумму в сто тысяч долларов.
– Это какая-то ошибка.
– Ну да, я понимаю. От ошибок ни кто не застрахован. Наверное, не правильно посчитали, сколько ты украл. Плюс минус тысяча и того вышло сто. Да бог с этими цифрами. Деньги уже всё равно не вернуть. Но на зоне тебя по любому заставят поделиться. Там тебя не станут так упрашивать как мы. Припрут к стене, остреньким ножом, отрежут одно ухо.
– Для чего вы меня пугаете?
–Да никто тебя не пугает. Просто ты не был ещё в тюрьме, и не знаешь какие там порядки. Вот я и хочу в общих чертах тебе сообщить, что там тебя ждёт. К тому же я тебе гарантирую, что тебе там будет очень не сладко. Ты в курсе, сколько ежегодно умирает заключенных от туберкулеза. Ох, и заразная это болезнь. Шансов вылечиться десять процентов из ста. Сгниешь ты в тюрьме и всё. Похоронят тебя на безымянной могиле. А на кресте вместо имени поставят табличку с твоим номером. Ты же этого не хочешь?
– Нет.
– Ну, тогда тебе надо посодействовать следствию. Ведь от тебя многого не требуется. Напиши чистосердечное признание. И суд примет это для смягчения твоей вины. По моим подсчётам тебе тогда дадут только три года.
– Мне не в чем признаваться. Я отказываюсь писать то, чего я не делал.
– Я тебе в последний раз повторяю, бери ручку и пиши.
– Нет.
– Ну, тогда не обижайся – резким движением он выбил из-под меня стул и я упал на пол – ты меня, конечно, извини, но если меня не понимают по хорошему, то мне придётся разговаривать с тобой по плохому. По почкам я стараюсь не бить, но если мне отказывают, то могу ударить. Ну что будешь писать?
– Нет.
Охранник ударил меня со всей силы вбок.
– Ну, как, больно? – спросил он улыбаясь.
– Больно – согласился я и отполз от него.
– Садись за стол и пиши.
– Делайте со мной, что хотите, но писать я не буду.
– А ты не боишься, что я тебя могу тут забить до смерти.
– Нет.
Он взял резиновую дубинку и ударил меня по затылку.
– Ну, как самочувствие? Водички не желаешь выпить.
Я промолчал. Охранник налил в стакан воды и выплеснул мне её в лицо.
– А теперь послушай меня внимательно, скотина ты безрогая, если ты сию же минуту не напишешь признание, я с тебя шкуру живьём сниму. Ясно? Со мной шутки плохо заканчиваться.
Охранник ушел, а вместо него пришёл сержант.
– Ты что до сих пор ничего не написал? – удивился он и закурил.
– Нет.
– А я бы на твоём месте во всём бы сознался. Ну, для чего ты создаёшь себе проблемы. И при чём сознательно. Разве тебе не жаль своего здоровья. Ты же такой маленький, слабенький. Хоть бы себя пожалел. Да и о своих родителях бы подумал.
– У меня нет родителей. Они умерли.
– А представь себе, чтобы они сказали, если бы они сейчас были живыми. Навряд ли твоя
– Я всегда уважал их и во всём слушался.
– Ну, тогда представь, что они пришли к тебе во сне и попросили сознаться в преступлениях, которые ты совершал. Я прекрасно понимаю тебя все мы не без греха. И всякое с нами случалось. Каждый из нас оступался, сходил с правильного пути. И я даже не осуждаю тебя. Кроме того, я даю тебе замечательный шанс признать свою вину и тогда я поговорю с одним высокопоставленным судьёй. Мы с ним знакомы ещё со студенчески лет и до сих пор дружим. Он человек мягкий, сострадательный и возьмется за твоё дело. Пересмотрит его и уменьшит срок отбывания наказания.
– Я вам не верю – ответил я, поднявшись с пола и стряхнув пыль.
– Так это уж твои проблемы. Я только советую тебе прислушаться к советам старших. Я многое на своём веку повидал. И мне не составит труда помочь тебе выпутаться из этой неприятной истории.
– И что же вы от меня хотите
–Всего лишь узнать, где лежат украденные тобой деньги. Я думаю, ты не будешь против с нами поделиться. А я в свою очередь сделаю так, чтобы твоё уголовное дело закрыли как можно быстрей.
– Сколько раз вам повторять, что я ни чего не крал. Ну почему вы мне не верите.
– Потому что против тебя собрано очень много улик.
– Каких ещё улик.
– Отпечатки пальцев оставленных на дверной ручке в купе. К стати твой напарник во всё сознался. И сказал, что это ты был организатором краж. А краденые драгоценности ты якобы спрятал на даче. Припоминаешь куда именно или нет.
– Нет.
– Вот и плохо. А ты хоть понимаешь, какой ущерб ты нанёс несчастным пассажирам. В чём они провинились перед тобой. Зачем ты так с ними поступил. Разве тебе не жаль их. А впрочем, что я тебе рассказываю, ты всё равно ни чего не поймешь. Как говориться в пословице, горбатого могила исправить. Знаешь? А у меня создалось впечатление, что тюрьма давно по тебе плачет.
Я оставался безразличным ко всему, что со мной происходило. Я не видел смысла в очередной раз доказывать свою невиновность. Всё равно мне ни кто не поверит. В этом казённом доме у меня нет друзей. И не стоит тут искать сочувствия и поддержки. Я уже не старался оправдываться. Своими словами я мог сделать только хуже себе. Потому что каждое моё слово может обернуться против меня в суде. Мне оставалось только молчать. Когда сержант вышел я услышал, как он с кем-то переговаривался за дверью.