Отверженный
Шрифт:
Нет, так дело не пойдёт. Необходим внутренний запал. Без него скучно. А как работают дровосеки. Они же рубят с такой отдачей, что кругом только искры да щепки летят. Тут ко мне постучали. Придерживая на плече топор, я пошёл открывать. Увидев меня с внушительным оружием, незваный гость отступился. Для большей убедительности я переложил топор в другую руку. Отчего ещё больше смутил молодого паренька. Он нервно замялся, как перед экзаменом в школе, невнятно пролепетал.
– А вы не видели случайно чёрной крысы?
– Кого? – переспросил я, не веря своим ушам.
–Чёрной крысы. Только вы не пугайтесь. Видите, я прилично одет и не собираюсь заниматься воровством. Час назад у меня случилась большая беда. Я вывел свою любимую крысу погулять, и она от меня убежала. Я за неё очень беспокоюсь. Вдруг ещё она заблудится или коты её съедят. Тут же так много диких котов. Я не переживу, если с ней что-то плохое случиться. На прошлой неделе она
– Так что вы от меня хотите?
–Только узнать, может, она тут пробегала.
–Нет, к сожаленью она тут не пробегала.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Спасибо вам большое.
Странный визитёр перешагнул через бордюр, прошёлся по клумбе с хризантемами и перелез через забор к соседям.
Подобные разговоры у нас не редкость. А порой и не такое услышишь. Однажды ко мне забрался полоумный мужик и на коленях просил, чтобы я его заживо похоронил на приусадебном участке и сообщил его жене, что он уехал на дальний север и уже никогда не вернётся. Я тогда наотрез отказался. А он предлагал мне за это сто долларов. Я уже и не помню, как мне удалось от него отделаться. Вроде, его кто-то позвал за калиткой, и он убежал.
Вообще то я привык к чудачествам своих земляков и уже ничему не удивляюсь. Такая видно у них судьба. Ведь кто хотел её изменить, выехал отсюда на заработки. Тут каждый второй дом заброшен. А те, кто остались, давно спились от горя или вообще не могут нигде устроиться по причине умственной отсталости. Больных у нас хватает. Рядом находится завод по производству химического и бактериологического оружия. Ещё до моего рождения там случилась крупная авария. Вышел из-под контроля главный пульт управления по обработке химических соединений. И в атмосферу стал выделяться фиолетовый дым. Разразился скандал. Из Москвы даже приезжала одна важная комиссия. Проводила какие-то измерения, вычисления. Не обошлось и без судебных разбирательств. Руководство завода досрочно отправили на пенсию. Некоторых привлекли к уголовной ответственности. А работникам дали внеочередные путёвки в оздоровительные санатории. Газеты умолчали о реальных последствиях трагедии. Писали, что ничего страшного не произошло. А уровень радиации не превышает допустимой нормы. О последствиях трагедии заговорили намного позже. Нашёлся один сочувствующий журналист, у него, по-моему, родилась дочь с серьезными отклонениями психики. Так вот он провёл личное расследование и выяснил, что во многих роддомах появились на свет дети с физическими уродствами или психическими заболеваниями. И как раз в тот период я и родился. На добрую память от трагедии я унаследовал перекошенное лицо и целый букет различных болезней. А на счёт ума я не знаю, есть ли у меня там проблемы или нет. По крайней мере, в школе учился хорошо, по поведению у меня в табеле всегда стояла пятёрка. Экзамены тоже сдавал нормально. В принципе, я ни чем не отличался от других сверстников за исключением физических недостатков. Но я не комплектовал по этому поводу. В нашей школе учились ребята без волос и без пальцев.
Углубляясь в воспоминания, я ещё выпил вина, и оно мне показалось сладким. Таким точно, как варенье из шелковицы. Я его обожал и не мог никак его наесться. Его всегда казалось мало. А мне хотелось ещё. Через год я заметил, что начинаю полнеть. Но кушать меньше варенья всё же не стал. Мама умела очень хорошо его варить. А я неплохо его съедал. Но и не забывал поделиться с родителями. Иначе некрасиво получится. А я хотел, чтобы всё было по справедливости.
Стремление к справедливости не раз становились причиной моих конфликтов с соседскими мальчишками. Однажды я заметил, как курносый мальчуган поднял кошелек, выпавший из кармана пиджака у старенького дедушки. Наверное, у него карман был дырявый. Вот поэтому он и выпал. Ничего не подозревающий дедушка направлялся в аптеку. А мальчуган уже за его спиной пересчитывал измятые купюры. Ради восстановления справедливости я подбежал к нему и попросил вернуть кошелёк. Но моя просьба только вызвала у него вызывающую улыбку. Он даже принял оборонительную стойку, предчувствуя, что я могу его ударить.
Я не являюсь любителем уличных драк, но в редких случаях могу применить силу. А что ещё остаётся делать, если тебя не слушают и не понимают. К тому же мальчуган первым полез ко мне с кулаками и старался попасть мне в глаз. Такое неуважение к старшим меня просто взбесило. Я схватил его под мышки, поднял верх и потряс на вытянутых руках. От чего он даже захныкал. И стал меня умолять отпустить его, а добычу разделить поровну. Я наотрез отказался от его заманчивого предложения. Вследствие чего ему ничего не оставалось делать, как отдать
Забывшись на короткое мгновение, я вновь пришёл к неутешительному выводу, что меня ничего хорошего не ждёт впереди. Тогда не плохо бы сейчас покончить с собой и получить долгожданный вечный покой, обещанный всем верующим на небесах. Под столом я нашёл нож. Откуда он там взялся, я понять не мог. Вроде если мне не изменяет память, то я всегда клал его в ящик для посуды. Боже, какое убожество меня окружает. Но это только додуматься надо, чтобы тарелки держать в узком ящике. Ну а что мне остаётся делать, если ко мне никто не приходит. Ну а что за обои висят. Им скоро сто лет исполнится. Надо будет обязательно отпраздновать их юбилей. А не то они всерьёз обидятся. Если, конечно, я не сорву их и тем самым укорочу им век. Они мне уже надоели до тошноты. О самоубийстве я уже позабыл и переключился на коричневую бумагу, наклеенную на стенке. Орудуя тупым ножом, я сдирал её клочьями и швырял куда попало. Скоро на полу образовалась приличная груда мусора. Но я не останавливался. Затхлый воздух действовал мне на нервы. Я решил отчистить комнаты от старого хлама и всего того, что раздражало меня в последние месяцы. Шум и треск только придавали мне бодрости и смелости. Будучи трезвым, я вряд ли решился бы на такие кардинальные действия по переустройству собственного жилища. Сломанный табурет я разрубал на части и швырнул в печку. Отсчитав нужное количество страничек отрывного календаря, я вырвал остальные и отправил туда же. Не пожалел даже свои старые рисунки. Для меня они не имели никакой ценности. А значит, их можно спалить. Скоро в доме стало жарко. Я почти полностью разделся и остался в одной футболке и шортах. Делая в перерывах между работой по глотку вина, я продолжал развлекаться. Рыжие шторы я сорвал вместе с карнизом и вынес в кладовку. Затем подумал, что не мешало бы принять тёплую ванну. У нас с водой раньше были проблемы. Её подавали два раза в неделю. Сейчас немножко чаще. Но только рано утром и поздно вечером. А в другое время тут действует сухой закон. Наполнив огромную кастрюлю водопроводной и подозрительно чистой водой, я оправил её греться. Как именно спросите вы? Да очень просто. Я разработал новейший метод левитации, то есть переноса предметов на расстоянии с помощью силы воли. Но пока у меня её не хватает, я помогаю ей пальцами. Вот так.
Я завёл будильник на пол шестого и направился на кухню. От чрезмерно выпитого алкоголя у меня пробудился голод. Несмотря на шаткую походку, я не падал и тем более не считал себя пьяным. Холодильник разочаровал меня сразу, как я его открыл. Видно он меня не возлюбил с тех самых пор, когда я его купил по дешёвке у одного старого еврея. Он подсунул мне непонятно что, без пружин, без мотора и без лампочек. И ещё называл это новейшим чудом научной инженерии. Я потом с ним провозился пол месяца. Покупал недостающие детали, вставлял их. И чудо заработало. А вот продукты хранить отказывалось. И всё, что я туда ставил, на следующий день скисало и пропадало. Не обошла эта беда и мой гороховый суп. Только приподняв крышку, я сразу понял, что он не годиться к употреблению. А значит с ним можно распрощаться. Выгребная яма стала невольной свидетельницей моего трогательного расставания с едой столетней давности.
Возвратившись к пустому столу, я вспомнил, что у меня осталось на худой конец килограмм гречневой крупы. Я её хранил на чёрный день. Похоже, он уже настал. На приготовление постного ужина ушло пол часа. К нему я добавил приличную кучку сухарей и стакан кипячёной воды, чтобы запивать сухую смесь. Диетологи утверждают, что она помогает похудению. Но я от этой напасти застрахован малокалорийным питанием. И продолжаю в том же духе. Не ждать же мне манны небесной на блюдечке с голубой каёмочкой. Но, по правде говоря, не отказался бы и от неё.
Старательно пережёвывая сухомятку, я вникал в подробности европейской кухни, о которой как раз шла речь по телевизору. И ужасно завидовал, что не могу попробовать даже и кусочка из предложенного меню. Рекламный проект по заманиванию голодных, но богатых клиентов действовал успешно. Настолько эффективно продемонстрировали изысканные блюда, что я непременно захотел обменяться с толстыми клиентами своей гречневой кашей. Думаю, польза бы была обоюдная.
Ещё немного пофантазировав на вольные темы, я стал клониться ко сну. Расстелив постель, я с большим удовольствием лёг в неё. Прокрутивши напоследок события прошедшего дня, я пожелал самому себе спокойно ночи и уснул.