Ответ знает только ветер
Шрифт:
Я вздохнул с облегчением.
— Тогда у меня есть к вам просьба.
— Да?
— Не сможете ли вы обследовать мою ногу и сердце — прямо сейчас — и сказать мне, как обстоят дела?
— Именно это я и собирался вам предложить, — сказал он.
— И скажете мне всю правду без обиняков, доктор Жубер?
— Пойдемте, — бросил он в ответ.
Он повел меня по больнице и заходил со мной в разные кабинеты, где мне сняли электрокардиограмму и провели ряд других исследований. Потом он сам очень внимательно обследовал мое сердце и прежде всего ногу. Я
— Итак?
— Вы хотите знать правду, мсье Лукас?
— Разумеется.
— Всю правду?
— Ну, конечно же, всю!
— А вы уверены, что в состоянии ее вынести?
— Уверен, — сказал я. — Чего я не мог бы вынести, это дальнейшего пребывания в неизвестности.
— Ну, хорошо… Тогда… — Он задумчиво посмотрел на меня, потом выражение его глаз изменилось, они стали ясными и серьезными. — Вы больны, мсье Лукас. Тяжело больны. Я говорю вовсе не о вашем сердце. Там развивается Angina pectoris, то есть грудная жаба, но ее, я надеюсь, с помощью нитростенона и других лекарств, если понадобится, нам удастся удерживать в определенных границах. По-настоящему плохи дела с вашей левой ногой.
— Вы имеете в виду левую стопу?
— Нет, к сожалению, речь идет о всей ноге. Вплоть до бедра. Левая нога очень плохо кровоснабжается. Ни одной сигареты больше!
— Да-да, конечно… Продолжаете же, продолжайте!
— Что ж, продолжать так продолжать. — Он неотрывно смотрел мне в глаза. — Ваша левая нога пропала.
— Что значит «пропала»? — спросил я, сразу остыв и успокоившись.
— Это значит, что придется ее ампутировать — не позже, чем через шесть месяцев, а может, и намного раньше.
— Ампутировать?
— Вы же сказали, что в состоянии вынести всю правду.
— А я и вынесу. Но ампутировать? Разве нет другого способа?
— Нет, мсье Лукас. Даже если вы не выкурите больше ни одной сигареты. Даже если начнете жить благоразумно и избегать каких-либо волнений. Боли в ноге вернутся. И будут все сильнее. Сегодняшний приступ не идет ни в какое сравнение с тем, что вас ожидает. Такие боли вы просто не сможете вынести.
— А может, и вынесу.
— Нет, — отрезал он.
— С помощью болеутоляющих. Есть же сильные средства?
— Не имеет смысла. Вашу ногу придется ампутировать. Придется, мсье.
— Но почему, если я смогу выносить боль — с помощью лекарств?
— Потому что тогда начнется некроз тканей. Если ногу не ампутировать, вы умрете от гангрены, мсье Лукас.
Я промолчал. Мы все еще смотрели друг другу в глаза.
— Это было жестоко с моей стороны.
— Да. Но я, тем не менее, благодарен вам. Я очень благодарен вам, доктор Жубер.
— Вы сказали, что можете вынести правду. Вот вы ее и получили.
— И вы клянетесь,
— Клянусь, — сказал доктор Жубер.
13
Портье в «Мажестик» сообщил мне, что мне звонили.
— Вас просил немедленно позвонить ему мсье Тильман.
— Спасибо.
Я поднялся в свой номер. Эта ночь тоже была очень теплой. Я сел к телефону в гостиной и попросил соединить меня с отелем «Карлтон». Там меня соединили с Тильманом. Голос его звучал растерянно:
— Мне необходимо было уехать. У меня была назначена встреча с президентом полиции, а в больнице сказали, что вы не скоро придете в себя. Что это было с вами, скажите Бога ради!
Я засмеялся.
— А ничего! Абсолютно ничего! Доктор сказал, это все от жары. Просто я не привык к ней. И слишком много мотался по городу нынче. Небольшой сосудистый коллапс.
— Это в самом деле вся правда?
— Что это значит? Конечно, это вся правда! Доктор Жубер обследовал меня с головы до ног. Выписал мне лекарство. Рекомендовал мне поменьше находиться на солнце. В остальном я вполне здоров.
— Это точно?
— Вы мне не верите? Да я клянусь вам, что это правда! В конце концов, доктор Жубер тоже мне поклялся.
— Ну, хорошо, все в порядке, не обижайтесь. Во всяком случае, у меня камень с души свалился. Вид у вас, когда вы потеряли сознание в моей машине, был поистине ужасный.
— Но теперь вы можете больше за меня не тревожиться.
— Да? Ну хорошо, теперь я спокоен.
Я подумал, что сейчас был самый подходящий момент вновь заговорить о деле:
— Я не успел ответить вам на ваше предложение, дорогой мсье Тильман. Я полностью понимаю, в какой трудной ситуации вы находитесь и как от этого страдаете. По вашему лицу это даже заметно.
— Неужели заметно? — голос его звучал подавленно.
— Да. Вы слишком порядочный человек, чтобы получать удовольствие от такого задания. Тем более я сожалею, что не смогу выполнить вашу просьбу. Ведь и у меня есть задание. И совесть — как и у вас. Я не смогу сделать то, о чем вы меня просили. И говорить с Кеслером тоже не имеет смысла. Он ни за что не согласится участвовать в чем-либо подобном.
Последовало длительное молчание.
— Мсье Тильман! Вы слышали, что я сказал?
— Каждое слово. Это была всего лишь попытка. В моем положении приходится прибегать ко всем способам. Я мог бы представить себе, что вы не… — Тильман вздохнул. — Плохо только, что я предвижу, как все это кончится.
— Как же?
— Наверняка не так, как бы вам и мне хотелось, мсье Лукас, — сказал он грустно. — А так, как хочется важным господам наверху, да, вероятно, так. И так, как хочется еще разным людям. Это я четко себе представляю. Поэтому мои усилия в конце концов увенчаются успехом. Успехом, который мне внушает отвращение. А вы, мсье, вам придется… Давайте закончим этот разговор. Каждому придется делать то, что велит ему долг. И я, несмотря на все, чрезвычайно вам благодарен.
— За что?