Ответная угроза
Шрифт:
Все выдыхают.
— Если генерал Павлоув уделит внимание югу, генерал-фельдмаршал фон Рунштедт тоже взвоет. Мой прогноз такой: в начале или середине лета русские выйдут на свои старые границы по всей линии фронта. Где-то могут пересечь.
— Они уже вошли в Восточную Пруссию, — замечает Рузвельт.
— Пока они только ногу туда поставили. Думаю, что это имеет больше пропагандисткое значение. Народ счастлив, что их армия воюет на чужой территории.
Президент подъезжает к окну, задумчиво смотрит на зелёную лужайку за окном. Все замолкают, затем Донован и Маршалл начинают тихо переговариваться.
— Гопкинс! —
Все, включая Гопкинса, недоумённо таращаться на шефа. Тот, слегка смущаясь, объясняет:
— Я заключил пари с анклом Джо, что немцы смогут взять Минск. Судя по скорости, с которой фон Бок уносил ноги, Минск им теперь не взять никогда.
— А если бы взяли? — осторожно интересуется Донован.
— Тогда продали бы русским танкер с десятипроцентной наценкой, — вздыхает Рузвельт. — Даже не знаю, джентльмены, радоваться за русских или огорчаться за себя. Мне показалось, что анкл Джо сам был не уверен, удастся ли им отстоять Минск или нет.
— Как было сформулировано пари, господин президент? — Донован замирает, как охотничий пёс, почуявший добычу. — Немцам ведь удалось завязать бои на окраинах города. О чём шла речь? О том, что немцы войдут в город? Так они вошли.
Все снова замирают, ожидая ответа Рузвельта.
— Нет, речь шла о полном захвате, — вздыхает президент. — И какой смысл в том, что они вошли в пригороды? По сообщениям нашего посольства в Москве Павлоув отсёк эти пригороды от Минска, словно ящерица, сбрасывающая хвост. Массированными бомбёжками смешал их передовые части с землёй и щебёнкой.
Невольно все притихают от такой жестокой решительности русского генерала.
31 октября, пятница, время 21:50
Барановичи, штаб фронта — 2.
Сижу на крыльце, курю. Закончен очередной полный забот день. Не всегда, далеко не всегда бывает так, что я доволен прошедшим днём. Сегодня — доволен. Огромные массы людей на всей мощной инфраструктуре, — железных дорогах, заводах, колхозах и армейских соединений, — работают, не покладая рук. Фронт, всё население Белоруссии и всей огромной страны неустанно куют будущую победу.
И я, как командующий и просто заинтересованный в деле гражданин, сегодня хорошо потрудился. Особенно мне нравится, как мы решили маленькую и незаметную на общем фоне проблемку с вентиляцией сушильного вагона.
Зачем вращать хитромудрое устройство на основе трубы? Достаточно самой трубы, разумеется, с отверстиями. Только концы надо выпустить наружу. Вот и всё решение! Тривиальное до ужаса. И не надо вагон отверстиями дырявить по всей длине. Это Яшка нам голову с отверстиями заморочил. Мы и зациклились.
Такую же трубу снизу. И персоналу достаточно закрыть отверстия снизу и сверху по обе стороны и с обоих концов. Хоть тряпками. Не, тряпками, конечно не будем. Какие-нибудь неотделяемые крышки. Ну, это-то Васильев сообразит, как сделать. Или какой-нибудь Семёныч…
Ладно, спать идти пора. Завтра на зарядку с утра. Тут есть, где побегать. Не то, что в Минске.
Окончание главы 5.
Глава 6
Каникулы
Сообщение
' На Северо-Западном и Западном фронте затишье. Зажатые в Прибалтике немецко-фашисткие войска встали в оборону. Наши войска перегруппировываются. На Южном фронте и Приморской группировке бои местного значения.
Согласно Постановлению ГКО от 28 октября создан новый Украинский фронт.
С большим подъёмом проходит предоктябрьское соревнование в колхозах Горно-Бадахшанской области (Памир). Досрочно выполнив годовой план поставок хлеба, овощей, картофеля, мяса, масла, брынзы, шерсти, кожсырья, сена, колхозы приступили к продаже государству излишков хлеба и других продуктов сельского хозяйства. Сотни тонн овощей и фуража проданы колхозами только по одному Шугпанскому району. Колхоз им. Сталина продал 120 тонн картофеля, колхоз им. Карла Маркса — 30 тонн. Многие колхозы деньги, полученные от продажи, вносят в фонд обороны страны…'
1 ноября, суббота, время 20:30.
п. Гусиная Пристань, сельский клуб.
Борис.
— Понравилось тебе кино? — щебечет Арина. — Этот Антон Иванович прям такой смешной.
«Антон Иванович сердится» мы только что посмотрели. Как будто в мирную жизнь окунулся. Во время войны вспоминаешь время до 22 июня, как райские кущи, которые возможны только в сказке. Чувствую, как нечто жёсткое внутри, незаметно появившееся во время жарких боёв в Минске, размягчается. Отбрасываю неуместное размягчение. Это не трудно сделать, достаточно вспомнить ту длинную щербину в стене от пули, которая должна была пройти сквозь мою голову.
Была ещё военная кинохроника, без неё теперь ни один сеанс не обходится. Но по устаревшим событиям. Мелькнули и кадры воздушных боёв над Минском.
— А вы когда уезжаете? — Ариша заглядывает в лицо сбоку. Симпатичная она, если зажилить слово «красивая», как редкий товар.
— В понедельник, — общению с девушкой не сопротивляюсь, хотя не время сейчас. Война идёт. Не сопротивляюсь, потому что от одного её голоска в груди теплеет.
— Прямо так быстро…
Арина тускнеет. Уже простила мне тот первый обман, когда я назвался двоюродным племянником своему деду. Отговорился тем, что родственные связи генералов — военная тайна. Пошутил так. Причём она опять поверила, пришлось себя убедить, что так оно и есть. Варум нихт?
Мы отходим от клуба с фонарём на столбе в темноту. До следующего столба метров сто, там уже наша улица, где мы можем и наощупь пройти. Дождик, неторопливо капавший весь день, прекратился, за пригорок у реки ветер не достаёт. Выглядывает луна, озаботившаяся осветить нам путь.
— Борь, а как вы 22 июня встретили?
— Гуляли по Минску ночью после выпускного вечера, — от воспоминаний слегка перехватывает дыхание, вспомнил Зосю, кутающуюся в мой пиджак.
— Говорили о том, кто и на кого пойдёт учиться… — интересно, а Зося пошла всё-таки в артистки или нет? — О войне узнали, когда на пригороды несколько бомб упало. Немецкие самолёты наши лётчики быстро прогнали. Вроде даже не погиб никто, только несколько человек ранено было. И всё. Сразу мирная жизнь кончилась.