Ответная угроза
Шрифт:
Да там ещё и угол полёта цели надо учитывать! По отношению к нам. А ещё траектория пули совсем другая, нежели на устойчивой земле. Опять же ветер, который есть всегда, потому что мы летим со скоростью бешеного урагана.
Компьютер из времени Кирилла Арсеньевича, наверное, мог бы справиться. Если толковый программист пропишет грамотный алгоритм. А как это делает Яшка? Составил какую-то таблицу упреждений и поправок, снабдил кучей примечаний, и по итогу разобраться может только сам. Хотя самому ему оно нафиг не упало, у него в голове и так всё есть. Наши стрелки, по-моему, воспринимают
Я сразу от него отмахнулся, как только увидел, что он использует сферические координаты. Умник нашёлся! Дело не в том, что не справлюсь интеллектуально, а в том, что практического значения его метода не имеет. Стрелков надо учить сразу на уровне практических навыков.
— А вы там чего долбите? — приятственно вопрошаю связистов, усиленно над чем-то работающих. Хм-м, разве я что-то приказывал?
Оказывается, да.
— А как же, товарищ генерал? — недоумевает старший сержант, сверкая на меня ярко-голубыми глазами и задорными веснушками. — Есть такой приказ. Как только пост ВНОС замечает в небе вражескую авиацию, он тут же сообщает об этом в эфир…
Слушаю с нарастающим недоумением, которое скрываю. Мы, в том числе, выполняем и функцию поста ВНОС. В эфир сейчас ушло сообщение, что на такой-то высоте, по такому-то курсу следуют четыре вражеских истребителя. Сообщение в коротком и понятном формате. Состоит из привлекающего внимание сигнала, означающего угрозу с неба, и ряда чисел. Координаты — расстояние обзора (зависит от высоты) — курс — количество — индекс по типу самолёта, 0 — транспортник, 1 — истребитель, 2 — бомбардировщик, 3 — разведчик-наблюдатель.
Все заинтересованные принимают меры. Активируют маскировку или прячутся, прекращают движение, авиация по возможности идёт на перехват, зенитчики разворачивают пушки в нужную сторону.
— Мой приказ это понятно, — делаю вид, что прекрасно помню, хотя смутно, — а кто конкретно всё это придумал?
Младший радист пожимает плечами.
— Начальник связи, наверное…
— Майор Крайков! — весело поправляет веснушчатый старший сержант.
— Майор? — значица, капитан всё-таки стал майором. А почему только майором? Хотя майор НКВД это полковник в армейской иерархии.
Смотрю на Сашу, тот реагирует моментально. Достаёт блокнот.
— Представление дать не можем, парень не из нашей песочницы, но ходатайствовать право имеем. Пиши, Саша: майора Крайкова счесть достойным к получению следующего звания и звезды Героя. За создание эффективной системы оповещения о воздушной угрозе в масштабах фронта.
— Облачный фронт с севера, — докладывает наблюдатель. — Беспросветный. Наверняка дождевой.
— Летим домой.
Лето давно кончилось, и дожди уже идут. Мы в паузу попали и вряд ли такие будут в ближайшее время. Есть в нелётной погоде огромная выгода, которой железнодорожники чрезвычайно рады. Не надо прятаться, можно гонять составы на полном ходу и без опаски.
Какая-то мысль застряла в голове, но выныривать не хочет. Досадно, потому как по ощущениям мысль очень приятная.
18
Бронепоезд «Геката», рядом с Минском.
Обожаю этот бронепоезд и его домовитого хозяина майора Сергачёва. Николая Ефимыча, если что, но как-то повелось, что всё время его по званию величаю. Кстати…
— Кстати, Саш, а почему у нас товарищ майор до сих пор майор? — делаю ленивый жест в сторону Сергачёва, придерживая простыню другой рукой.
Адъютант молча пожимает плечами. Не царское, то есть, не адъютантское это дело поощрять или наказывать подчинённых. Прерогатива высокого начальства, моего высокопревосходительства.
Мы сидим вчетвером, майор, генерал армии, ещё один майор и старший сержант Эйдельман — особа, приближённая к моему высокопревосходительству. Все в простынях, только что после парилки.
— Сергачёву только за банный вагон надо орден дать. Не говоря уже о том, что он под Брестом вытворял…
Сергачёв скрывает смущение процедурой разливания настойки. Понемногу, на дно стакана. Лениво закусываем солёными огурчиками с салом.
— А что он там вытворял? — встревает Яков, хрустя огурцом. Хмыкаю.
— Да по военному времени ничего особенного. «Геката» и «Аврора» тогда ворвавшийся в город немецкий полк с щебёнкой смешали. Вместе с той окраиной города. После гарнизон остатки вышиб и больше немцы в Брест не совались.
Ещё раз хмыкаю.
— То ли после этого, то ли сразу у них такая установка была, не знаю. Но есть у немцев такое правило: если на участке фронта присутствует 152-миллиметровая артиллерия… ну, или выше, то они в этом месте не наступают. Пытаются сначала найти и уничтожить и только потом. А бронепоезд в лесах обнаружить не просто. Отстрелялись и отъехали на пяток километров.
Обращаюсь к Саше.
— Запиши, пока я не забыл. Сергачёва представить на следующее звание и орден Красной звезды. По совокупности.
Сидим в состоянии полнейшей и безответственной расслабухи. А чего нам? Небо затянуло плотно и надолго. По ощущениям, минимум, ещё на три дня. Так что авиация с обеих сторон почти на полном приколе. Немчура небось тоже отдыхает от наших бомбёжек. Хотя авиаразведка работает, в Минске есть аэропорт с бетонной полосой.
Армия здорово учит ценить такие минуты отдыха. Даже генералов. А уж во время войны любые крохи мирного быта идут по высшей золотой пробе. Особенно такие посиделки с близкими людьми. А кто может быть ближе, чем те, кто рядом с тобой кровь проливает или может пролить?
У-п-с-с! Слегка улыбаюсь. Поймал ту ускользнувшую позавчера мысль, ещё в самолёте.
Да, помню я тот приказ о создании системы оповещения. И как часто бывает, хорошее или отличное исполнение приказа не замечается. Проваленное задание немедленно вызывает пристальное внимание, а успешно выполненное… А чего там любоваться? Работает и хорошо! Постоянно весь фронт и я, в том числе, пользуемся этой системой, не задумываясь о её создателях и рядовых исполнителях.
Исправить это легко. Крайков, как и вся служба связи достойны щедрого поощрения. Но главная мысль не в этом…