Ответная угроза

Генрих

26 декабря, пятница, время 15:05

Северо-западный фронт, аэродром Огре-5.

А здесь заметно теплее. Хотя погода мерзко сырая.

— Ой, только не надо корчить из себя строевого! — с размаху хлопаю ладонью по плечу Хадаровича, аж присевшего от тяжести моей маршальской длани.

Ха-ха-ха, пытается он мне тут строевой подход изобразить! Дорогой мой, лёгкость и строевая выучка появляется только после многочасовых тренировок на плацу и многих месяцев, а то и лет реальной

службы. А не как у тебя, службы с паяльником. Хотя признаю, если такие ребята на месте, то их ценность измеряется реальными боевыми полками и дивизиями. Если ещё можно её измерить эту ценность.

Рядом со свежеиспечённым лейтенантиком с петлицами связиста пара сержантов. Тоже знакомые лица. И медальки висят «За боевые заслуги». Совесть моя слегка колет в сердце «А ты, маршал, забыл поощрить своих ребят. А ведь как они тебя выручили!». Ладно, исправимся.

Обнимаю хлипкого, но такого полезного и нужного мне молодого человека. Тоже, между прочим, поощрение. Подталкиваю к самолёту. Его сержанты хватают объёмистые чемоданы и скачут за ним.

— Идите, устраивайтесь.

С Кузнецовым мы уже поздоровались. В армии даже приветствовать друг друга надо по старшинству. Он сейчас чуть в стороне стоит, улыбается… Ба!

— Майор Крайков? А ты тут чего?

— Майор госбезопасности, товарищ маршал, — даже не пойму улыбается он или нет. Только он так умеет, улыбаться, не показывая вида.

— Думаю, мне надо отправиться с вами, — продолжает майор госбезопасности.

Думает он… или твой шеф Берия думает, что не надо меня без присмотра оставлять? Да это ничего, работы будет столько, что о родной маме забудешь, не только о Берии.

— Добро пожаловать на борт, товарищ майор… госбезопасности. Авось нам с вами госбезопаснее будет.

С подчинёнными разобрались, теперь можно и с друзьями генералами пообщаться. С Кузнецовым генерал-лейтенант Богданов прибыл, шеф боевой подготовки. Ещё и свита комфронта, адъютант, местный командир авиаполка, командующий ВВС, пара замов, но их я не считаю.

— Ну, и как у вас дела?

Кузнецов предваряет ответ широкой улыбкой.

— Хорошо у нас дела. Анисимов сегодня Лиепая взял. Завтра сообщение Совинформбюро будет.

Ощущение, как в анекдоте: ну, хоть дома всё в порядке.

— Я тебе Северный фронт подчинил. Ты в курсе?

— Ого! Нет, приказа пока не получал.

— Только побережье без присмотра всё-таки не оставляй.

— Само собой.

— Товарищ маршал, — Богданов вклинивается в паузу, пользуясь тем, что обращаю внимание на него, — я тоже с вами.

Хм-м…

— Я и в самом деле хотел взять кого-то из твоих. На тебе самом ведь несколько фронтов тут висит.

— Ничего на мне тут уже не висит, — досадливо морщится генерал. — Каршин прекрасно справляется, здесь тоже всё налажено…

— Один только вопрос задам. И не тебе, — поворачиваюсь к Кузнецову. — Исидорыч, проживёшь без него?

— Будет трудно, но я справлюсь, — улыбается Кузнецов. — Тебе он нужнее. Подрежете финское крыло,

столько войск освободится, что Германию, как суслика задавим.

И окрылённый Богданов со своим адъютантом залезает в самолёт. Ну, ухари! Это же не просто так, сел и полетел, такие действия документально оформляются. Заранее. Прощаюсь с хитро улыбающимся Кузнецовым.

Самолёт начинает шуметь ровно гудящими движками, разворачивается на взлётку, разгоняется. Взлетает с лёгкостью. Генералы и маршалы весят много только в смысле иерархии, а физический вес, как у обычных людей. А бомбовой нагрузки нет, полёт не боевой.

Бойся, Финляндия! К тебе летит шайка опытных поваров, чтобы разделать тебя и подать на кремлёвский стол. Воевать тебе осталось месяца два, не больше. После того, как закончим с тобой, закажу огромный торт в виде карты Финляндии, с приготовленной для отреза линией. И принесу в Ставку. Целиком мы тебя есть не будем, но изрядный кусок откусим.

План предстоящей кампании начинает пробиваться через туман размышлений, идей и догадок. Ладожское и Онежское озёра — вот ключ к успеху. Это не препятствие, как считают по обе стороны фронта. Это два огромных природных плацдарма. Только ими надо суметь воспользоваться. И тогда мы без натужных и героических усилий, — нет, поработать придётся и по-ударному, но без пафосного героизма, — нарежем финско-немецкую оборону тоненькими аккуратными ломтями.

Окончание главы 16.

Глава 17

Петля на финскую шею

25 декабря, четверг, время 12:15

Небо над Хельсинки.

Василий Сталин.

— Маз-зила!!! — первая пешка кладёт бомбы с изрядным недолётом. Только самые крайние случайные рвутся около границы аэродрома. Мы бомбим Утти, базу финских ВВС. Немецких на самом деле, сколько там у самих фиников авиации? Тощий кот наплакал.

Включаю радио. Мы переговариваемся открыто, этим самым показывая финикам своё презрение — всё равно ничего не сделаете.

— Сойка-1, я — Сыч, приём! — дожидаюсь отклика. — Поправку передал?

Всё в порядке, передал. Связываюсь с Сойкой-2, под Сойками у нас пешки ходят.

— Сойка-2, вперёд! Поправку не забудь.

Второй кладёт серию бомб, которая цепляет аэродром.

— Сыч, я — Дрозд! Приём!

— Дрозд, я — Сыч! Что случилось? Приём.

— Сыч, ты видел? Зенитки проявились! Приём.

— Успокойся, Дрозд. Видел. Конец связи.

Вызываю Котов, это чайки, которые кружат рядышком, даю целеуказание: двести метров от восточного края взлётки. Коты-чайки, словно стая злых ос, накрывает зенитное прикрытие эрэсами.

Вызываю главного Кота и даю цель на другой конец аэродрома. Два километра западнее. Наблюдаю и матерюсь. Эти придурки почти все ракеты выпустили по первым позициям, на вторые осталось только четыре ракеты на всю четвёрку чаек. А ведь по восемь у каждой машины!