Ответные санкции
Шрифт:
Нас никому не сбить с пути — нам всё равно, куда идти.
Победа! Теперь можно умирать по своему вкусу.
За городом сосед достаёт мешок трогательного голубого цвета, напоминающего нижнее бельё моей тёщи.
Кстати — непонятно зачем. Солнце село, без смарта я даже направление не определяю, вокруг не видно никаких ориентиров, только пустыня в мрачных сумерках. И мне плевать, куда везут. Всё равно я полностью в руках похитителей. Тряпка на черепе, изрядно раздражающая, даёт надежду. Значит, мои попутчики допускают вариант освобождения, принимают меры, чтоб не увидел лишнего и не проболтался… Или это иллюзия?
Приехали, выходим. Ноги нащупывают ступеньки вниз. Мешок покидает голову, увиденное не вызывает энтузиазма.
Подвал, грязь, привинченный к полу стул, яркий свет в лицо… Почему в реальности всё настолько похоже на киношные сцены допросов с пристрастием? Потому что голливудские кошмары сформировали в нас стереотип — чего нужно бояться. Мои мучители стараются ему соответствовать.
— Геннадий Васильевич, присаживайтесь.
Обращение по-русски пугает больше детективного антуража.
— Спасибо. Руки не затруднит мне освободить?
Человек выступает из тени. Не слишком приметный. Чернявый. По обстоятельствам сойдёт за итальянца, жителя Кавказа или даже араба.
— Не будем торопить события. Сядьте!
Я опускаю пятую точку на единственный стул, и подвал превращается в кинотеатр для единственного зрителя, фильм — с тем же зрителем в главной роли. Хит сезона, короткий пикник отдела кадров Корпорации на еврейском пустыре, где я познал истинный интернационализм и возненавидел все народы мира одинаково. Признаться, когда в кадре зажмуриваюсь и тискаю на спуск, выгляжу фантастически нелепо. Да что уж скрывать — откровенно жалко. Плохой дубль. Но лучше не переснимать.
Полное тело Григория падает, итало-кавказец опускает крышку бука.
— Ваша работа?
— Коллективная. Стрелять меня заставил тот мудак из Лэнгли. Его потом убрала Служба Безопасности Корпорации.
ЦРУшник ничуть не обижается на «мудака».
— Хорошо, что вы разговорчивы. Продолжим?
— Здесь или на Гуантанамо?
Он делает вид, что удивлён.
— Зачем на Гуантанамо?
— Потому что Алжир — страна хотя бы с зачатками законности. На Кубе вы творите что хотите, ни на кого не оглядываясь.
— Не любите американцев, — кивает мой собеседник, и я
— А кто их любит, кроме самих американцев?
— Геннадий, а почему вы решили, что мы оттуда?
— По наживке. По бесцеремонности. По самоуверенности. Наконец, этот ролик есть только у ЦРУ и СВР России.
— Теплее.
А, мои гостеприимные друзья рассчитывают, что я брошусь к ним на шею с воплем «земляки-родненькие»?
— Ну, покажите служебное удостоверение. Назовите пароль, что вам сообщили на Лубянке.
— Не выдумывайте. На Лубянской площади находится ФСБ. А что касается удостоверения… Коллега, предъявите ему то, что у вас заготовлено.
Коллеги подбираются сзади. Их минимум двое, если у каждого пара рук, а не как у Шивы. Теперь я привязан к стулу намертво, пластиковые стяжки зафиксировали лодыжки у ножек стула. Дальше начинается самое неприятное. Мужчина со сноровкой сексуального извращенца расстёгивает мне брюки и достаёт мои… В общем, достаёт.
Внутри всё спрессовывается от предчувствия невыносимой боли. Достаточно ему крепко сдавить кулак, и случится непоправимое. Мужские инстинкты кричат: береги пуще глаза репродуктивное оборудование!
Нет, он не сжимает, это я думал было легко отделаться. Драгоценные органы ощущают прохладу, затем их охватывает скотч. Клейкая лента удерживает электроды, провода от них тянутся к коробочке, и я с ужасом, перерастающим в панику, узнаю взрывную машинку. Ту самую, подающую мощный электрический импульс для подрыва детонаторов. Только сейчас взорвутся генераторы потомства, истомлённые без женской ласки.
— Внешняя разведка?
— Играл — угадал, — одобряет выбор итало-араб, но от проводов моё достоинство не освобождает.
— Всё равно ничего не скажу, пока не получу доказательств, что вы из России.
Он кивает извращенцу, тот давит на кнопку…
…Вы не представляете, что это такое. Мошонку пробивает навылет раскалённой кочергой, протуберанцы боли разлетаются из паха и заполняют каждую клеточку тела без остатка…
— …Слабак, — доносится через туман. — С первого раза отрубился.
Сядь на моё место, умник, и проверим твою силу воли. Электрическое напряжение уже снято, но тело сведено такой судорогой, что едва проталкиваю воздух в лёгкие. Его мало, хватит лишь на одну фразу, и она должна быть ёмкой.
— Сунь себе в пасть мой …, пока не спалил его, цереушная гнида… в туда тебя и в туда…
Жаль, Элеоноры нет рядом, мат её возбуждает. А уж я какой возбуждённый! Русскому человеку брань силы возвращает, дыхалку восстанавливает, и я продолжаю костерить гада, включая маму, бабушку и соседскую кошку, с кошкой он лично состоит в предосудительной связи! Заканчиваю, что сожалею лишь об одном: не увижу русские танки на лужайке Белого Дома. Другие непременно увидят.