Ответный темперамент
Шрифт:
Дверь в ванную была открыта. Стоя на табуретке, Кирилл прижимал к кафельной стене какую-то полку. Наверное, он только что окончил водные процедуры: мокрые волосы лежали у него на плечах длинными вялыми прядями.
Нинка стояла в коридоре и с упоением командовала процессом.
– Нет, здесь хреново выглядит. И башкой все будут колотиться. Двигай обратно вправо!
– Что это вы делаете? – вяло поинтересовалась Ольга.
Надо было бы что-нибудь сказать по поводу Нинкиных манер, но настроение сейчас было совсем
– Полку вешаем, – разъяснила дочка несообразительной маме.
– Я вижу. А зачем? И где вы, кстати, ее взяли?
Вопрос был не праздный, потому что полка из дешевой ядовито-зеленой пластмассы совершенно не подходила ко всему стилю ванной комнаты, для которой Ольга сама подбирала каждую вещь. Неужели ее когда-то могло интересовать подобное занятие? Как странно!..
– Полку купили, – терпеливо ответила Нинка. – На рынке возле Киевского вокзала. Кирка посылку из Николаева встречал, ну и купил. А то у вас тут все так заставлено, что нам шампунь поставить некуда.
Что их невразумительный зять обожает шампуни, гели, одеколоны, кремы и прочие притирания, Ольга уже заметила. И на имевшихся в ванной полках его бесчисленные баночки и флакончики действительно не помещались, поэтому были выставлены на полу вдоль ванны и постоянно опрокидывались. Так что дополнительная полка была, наверное, нужна. Но то, что Кирилл так уверенно ее приобрел, да еще такую пошлую, было неприятно.
Впрочем, сейчас это было Ольге все равно.
– Можно я умоюсь? – спросила она.
– Только побыстрее, – кивнула Нинка. – А то Кирке на работу надо.
Когда Ольга после ванной пришла в кухню, все семейство уже завтракало. То есть завтракали только Нинка с Кириллом. Привычка ограничиваться по утрам кофе или чаем была у Ольги с Андреем общая.
– Ванная свободна, – сказала Ольга, входя.
– Ладно, полку Кир потом повесит. – Нинка разрезала бублик, намазала оба получившихся кружка маслом и с удовольствием откусила по куску от каждого. – Сейчас не успевает уже.
– Доброе утро, Оля, – сказал Андрей.
– Доброе утро, – не глядя на мужа, ответила она.
Ей стыдно было встретить его взгляд. Нет, ей просто не хотелось встречать его взгляд, и причина для этого была слишком сложная, не умещавшаяся в одно лишь понятие стыда.
«Не надо бы Нинке бублик с маслом есть, – чтобы отвлечься от этой причины, подумала Ольга. – Не по ее это фигуре».
Дочка с детства была кругленькая, как шарик, но если пухленький ребенок производил милое впечатление, то девушке восемнадцати лет пухлота была явно ни к чему.
– Кирка, бублик бери, – своим любимым командным тоном произнесла Нинка.
– Я булки не люблю, – не поднимая глаз от чашки, ответил Кирилл.
– Мало ли что не любишь! Зато наешься, и не придется всякий фастфуд на ходу жевать.
Кирилл все-таки оторвал
– Маслом намазывай, – удовлетворенно улыбнувшись, снова скомандовала Нинка. – Оно из хрущевского магазина, настоящее вологодское.
Хрущевским назывался продуктовый магазин на углу Гагаринского переулка – бывшей улицы Рылеева. Его открыли, когда рядом поселился смещенный со всех постов Хрущев, и в советские времена этот гастроном поражал воображение обилием и качеством еды. Обилием теперь удивить было трудно, но качество по традиции оставалось приличным, поэтому, если Андрей был занят и не удавалось добраться до какого-нибудь гипермаркета за Кольцевой, Ольга всегда покупала продукты в этом магазине.
Кирилл намазал бублик маслом. Нинка тут же положила поверх масла большой ломтик сыра.
«Зря она с ним так. – Отблеск тревоги мелькнул в Ольгином сознании. – Ничего она в людях не понимает».
Но что она могла сказать сейчас Нинке? С собственной бы жизнью разобраться.
Ольга налила себе кофе и села за стол. Кофейник у них был старинный, медный – это была одна из немногих вещей, оставшихся от доктора Луговского, Ольгиного деда, которого она никогда не видела. Ольга очень этот кофейник любила и всегда начищала так, что в него можно было смотреться как в зеркало.
Теперь она сидела перед прежде любимым кофейником и равнодушно смотрела на свое отражение в его медном боку. Отражение было расплывчатое, нелепое и неприятное.
– А вы что, на работу устроились, Кирилл? – спросил Андрей.
Он был, как обычно к Ольгиному пробуждению, уже одет и готов к выходу из дому. Раньше, когда они были молоды и аппетит у них был молодой, Ольга вставала раньше мужа, чтобы приготовить ему сытный завтрак, который и сама съедала с удовольствием. Но к сорока годам необходимость в таком завтраке отпала для них обоих, а Андрей не придерживался патриархальных взглядов и не требовал, чтобы жена обслуживала его «для порядка».
– Ага, – кивнул Кирилл. – Устроился.
– Быстро вы! Может, не надо было торопиться? Огляделись бы, выбрали толком.
– Когда тут оглядываться? – пожал плечами зять. – Деньги зарабатывать Пушкин не пойдет.
– Да, Пушкин вряд ли пойдет деньги зарабатывать. – Андрей кивнул с совершенно серьезным видом. Но, наконец взглянув на мужа, Ольга увидела, что в глазах у него, за стеклами очков, пляшут чертики. – А куда вы устроились?
– В стриптиз-клуб.
Даже Андрей, со всей его невозмутимостью, хмыкнул и повел подбородком. А Ольга, несмотря на погруженность в собственные мысли, и вовсе поперхнулась кофе.