Ответный удар (сборник)
Шрифт:
— Потому что ложкой гораздо больнее, — ласково пояснил мистер Каперони. — А теперь все же свяжи меня с мистером Берковицем. Боюсь, разговор у нас с ним выйдет еще более забавный, чем предполагалось вначале.
Переговорив с референтом Берковица и установив для босса защищенный канал связи, Пануччи нервно потер ладони друг о друга, торопливо вызвал на экран виртуальную энциклопедию и принялся перелистывать ее в поисках кулака с пальцем и nakosja vykusi. Джанфранко был почти уверен, что правильно трактовал и жест, и надпись, но следовало убедиться в этом на все сто процентов. И, если он не прав, следовало немедленно соображать, как прикрыть свою задницу, если босс потом уличит его в неточности.
— Матка
Лось просто клокотал от негодования. Казалось, поймай он сейчас Глама Саггети в коридоре — без раздумий отправит в нокаут.
— Вычитал в СМИ, — мрачно поведала Рысь. — И без согласования с нами решил усилить свое послание. Он же у нас поклонник великих людей и эффектных поз.
Песец только покачал головой. Два энергичных древнерусских слова, которыми российский император Александр Михайлович в нарушение всех дипломатических протоколов ответил на оскорбительный ультиматум демократических миров, привели к Ипалайскому конфликту и вошли в словари идиоматических выражений многих языков галактики наряду с «kuzkinamat», «nazdarovja» и «gderaki zimujut».
— М-да, — обескураженно проговорил Пестрецов. — Такого никто не ожидал. Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.
— Штирлицу было проще, — заметила Рысь. — Легендарным героям древности всегда легче совершать подвиги, чем нам. Даже если они на самом деле тоже допускали серьезные ошибки, народная память хранит о них только хорошее.
— И что же нам теперь делать, пся крев? — поинтересовался Лось.
— Что делать, что делать… — проворчал Песец. — Хорошую мину при плохой игре, вот что. Будем надеяться, что эта дурацкая выходка обойдется без серьезных последствий… хотя бы на некоторое время. Иначе пристальное внимание в этом направлении может нам здорово навредить.
Группа бывших Горностаев собралась на очередной военный совет в защищенном от прослушивания кабинете Кенни Бампера. Лось занял свое кресло, Родим и Светлана пристроились по обе стороны длинного стола для совещаний. Пестрецов меланхолично грыз яблоко, Рысь задумчиво курила, закинув ногу на ногу.
— Какое у нас вообще положение на фронтах? — поинтересовался Песец.
— Все роскошно, — заверил его Витковский. — Бардзо добже. Положение такое, что хуже быть не может. Нас давят со всех сторон. Единственный для клана шанс удержаться на плаву — это дон Ральф. Глам вполне понимает, что для Вагнера этот союз — только повод сунуть ногу в дверь семейства Саггети, а потом попытаться максимально прибрать клан союзничка к рукам. Но другого выхода он пока не видит.
— Чудненько. — Родим перевел взгляд на Свету. — У тебя как дела на любовном фронте, подруга? Тяжело приходится?
— Да нормально все, — отмахнулась Рысь, и с ее сигареты на стол упал пепел. — Бывало и хуже. Немного задолбало изображать из себя девочку-припевочку, губки бантиком. Порой кажется, что танцую бесконечный стриптиз. Только в вашей компании и можно расслабиться, почувствовать себя настоящим мужиком… — Она криво усмехнулась. — Впрочем, иногда мне это даже нравиться начинает — все эти платьишки, помады, высокие каблуки с утра до вечера… Новые, понимаешь ли, ощущения…
— Опа! — Пестрецов во все глаза изумленно уставился на нее. — Кто ты, загадочная незнакомка, и что ты сделала с нашей Светкой?!
Рысь скорчила постную рожу, не обратив внимания, что Песец смотрит на нее слишком пристально. Лось иронически оскалился.
— Да, иногда нравится! — тряхнув рыжей челкой, дерзко повторила Света. — Хоть какое-то разнообразие в жизни. А то зимой и летом одним цветом: повседневный комбез, парадка и боевая броня…
— Ну и хорошо, — после паузы произнес Родим. Он не стал озвучивать, что совсем недавно она придерживалась
Рысь накрыла правой ладошкой макушку, а левую кинула к виску, дурашливо отдав честь тому, кого они с Витковским считали своим командиром. Если бы кто-то смог наблюдать их в этот момент, он бы безошибочно определил в них русских, поскольку только в российском императорском флоте по древней традиции к «пустой» голове руку не прикладывают. Во всех остальных флотах честь отдают вне зависимости от того, есть ли на голове головной убор.
— Вольно, боец, — усмехнулся Песец. — Ладно, вернемся к сути вопроса. Аудиозапись отправила?
— Конечно. Как договаривались.
— Думаю, Каперони был для этого наиболее подходящей фигурой. Он наверняка сразу же оповестил остальных, и теперь они потребуют созвать новый совет, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Если бы мы разослали запись всем, они насторожились бы, почуяв подвох. А так все получилось вполне натурально: в руководстве клана есть предатель, который недоволен существующим положением вещей и ищет себе нового покровителя.
— В общем, все идет по плану, — кивнул Лось. — Теперь остается единственная загвоздка — Вагнер.
— Ну, это как раз не самое сложное, — безмятежно отозвался Песец. — Разберемся. О нем позаботится одна решительная девушка по имени Агата…
— Дон Ральф опаздывает на двадцать минут, — скрипучим голосом проговорил Бенуцци, посмотрев на свои золотые часы. — Если это новая традиция совета благородных семейств, то в следующий раз я опоздаю на полчаса.
Пятеро глав мафиозных кланов были в сборе, готовые начать очередное заседание совета. Не хватало только Вагнера — всегда такого пунктуального и вежливого.
— Терпение, мой друг, — миролюбиво проговорил Каперони. — Дон Ральф известен как обязательный человек, уважительно относящийся к главам почтенных семейств. Я уверен, что у него имелась достаточно весомая причина для задержки и он непременно поведает ее нам, как только появится.
Глам Саггети едва заметно усмехнулся. Занервничали почтенные семейства, занервничали. Он вновь был без галстука и собирался придерживаться подобной формы одежды и впредь. Сейчас он чувствовал себя гораздо увереннее, чем на предыдущем совете. Мистер Вагнер, мгновенно превратившийся из злейшего врага в лучшего друга, так и сказал: «Мы заставим их нервничать, Глам». Саггети ощущал за собой крепкий тыл. Они с доном Ральфом в присутствии высокопоставленных доверенных лиц обоих кланов заключили договор о союзничестве, и теперь, если бы Вагнер решился немедленно нарушить его, он сразу потерял бы лицо. Поступить так вероломно не позволили бы ему свои — точнее, он, конечно, мог наплевать на мнение ближайших соратников, но тогда в обозримом будущем он рисковал остаться без клана. Моральное состояние истинных мафиози очень важно, непредсказуемых отморозков никто не любит. Поэтому Глам не усмотрел в предложении Вагнера в оскорбительном ключе ответить на ультиматум благородных семейств никакого коварного подвоха и охотно разослал главам кланов изображение кукиша. «Пусть они нервничают, — заявил Вагнер, — пусть они чувствуют, за кем нынче сила. Это их ошеломит. Никто не посмеет открыто встать против нас, они все слишком трусливы, завистливы и жадны, чтобы выступить действительно единым фронтом. Главное, без меня не вступай ни в какие дискуссии. А вот когда я приеду с получасовым опозданием, заставив их психовать еще сильнее, вот тогда мы и возьмем их в клещи. Когда противник нервничает, он начинает допускать одну ошибку за другой, особенно на ответственных переговорах. Поверь моему богатому опыту».