Ответный удар

Рясной Илья

— Пошли, — сказал Мусса, поправил автомат для бесшумной стрельбы и, согнувшись, скользнул вперед, обогнав Атлета.

Яркие звезды. Много звезд. Они брызнули из глаз Муссы. Потом — космическая чернота. А затем он почувствовал что-то мокрое на лице. Не сразу понял, что его сбили ударом в спину на землю, а потом еще приложили так, что он отключился на несколько секунд. И теперь лежит, уткнувшись лицом в мокрую траву.

— Ай, шакал, — прошипел Мусса, сообразивший, что его снял Валеев.

Он скосил глаза и заметил рядом с собой

черную массу. Понял, что это тело его напарника-чеченца.

— Напрасно стараешься, — послышался сзади Сапрыкина голос. Знакомый голос.

Полковник резко обернулся. И увидел начальника СБП и вместе с ним трех здоровяков. И понял, что влип.

— Не жми на кнопку. Не взорвется, — посоветовал один из них.

"Все, проиграл», — с каким-то равнодушием подумал Сапрыкин. Он представил, как прыгает вперед, бьет генерала кулаком в горло. Уходит в сторону и снова бьет, но уже каблуком одну из «горилл». Одновременно выдергивает пистолет. Потом… Потом будет потом.

Один из здоровяков, почуяв, что Сапрыкин сейчас рванет в сторону, ринулся к нему и врезал кулаком в солнечное сплетение. Сапрыкин успел махнуть ногой, но удар прошел мимо. Потом его сшибли подсечкой. Врезали по почкам так, что свет белый померк. Наручники впились в кожу, раздирая ее до крови.

— Вставай, пошли, — его приподняли и быстро потащили в крайний коридор.

— Куда? — прошептал он.

— На Лубянку.

— Почему туда?! — воскликнул Сапрыкин.

— Я обещал им тебя, — хмыкнул генерал Романенков.

— Но ведь мы можем договориться. Я обещаю…

— Помолчи, утомил, — отрезал здоровяк.

— Второй — один дух с двумя огнестрельными ранениями.

— Пятый — языки живы. Покалечены слегка. Дергались.

Выслушав все сообщения, Атлет кивнул своему напарнику:

— Сработали.

— Пускай грузят, — сказал напарник — подполковник ГРУ Алексеев, руководящий операцией, кивнул на помощника Муссы. — Тащи эту тварь к машине. А у меня с Муссой разговор.

Валеев приподнял чеченца и пинком придал ему ускорение:

— Иди, морда, и не дергайся.

Послышались звуки автомобильных моторов. В небе зарокотал вертолет.

— Ну что, Мусса, сегодня у тебя не лучший в твоей жизни вечер, — с насмешкой произнес Алексеев, с презрением разглядывая пленного.

Мусса выругался по-чеченски и по-арабски. Ругался он с минуту. Все это время Алексеев слушал его внимательно. И произнес на чистом арабском языке:

— Зря пышешь злобой, Мусса.

— Ты поплатишься, сын змеи и ишака! Я лично кастрирую тебя, — Мусса не мог унять вспыхнувшую в нем ярость. — Я отрежу тебе все, что выступает. Ты будешь дохнуть медленно, а я буду посыпать твои раны солью.

— Да-а?

— А с этим отродьем Атлетом я поступлю еще лучше! Я буду скармливать ему отрезанный у него член. А он будет жрать его, собака! Он предал нас!

— Он предал тебя? Дурак. Мы водили вас за нос два года. Мы подставили

вам Атлета.

— Ты лжешь! Твой грязный язык не знает, что такое правда. Атлет взрывал русских людей, стрелял в них.

— Это тебе только кажется, Мусса. Ты не просто кровавое животное. Ты — полный дурак. И ты, облезлый волк, зря приехал в Москву.

— Я все равно посчитаюсь с вами. Со всеми!

— Интересно, как?

— Вам не удержать «серого волка». Что дальше, шакал? Суд?

— Ты смеешься? Чтобы тебя через неделю выменяли на нескольких захваченных заложников?

— Все равно… Торговаться будем. Обмен будет…

— Не будет.

Что-то в тоне Алексеева наконец проняло Муссу.

— Русский, ты мне ничего не сделаешь. Таких, как я, не убивают. Такие, как я, знают то, что никто не знает. И даже если враг захватывает таких, как я, то относится бережно, — Мусса ухмыльнулся.

— И ты сдашь нам информацию, интересующую ведомство?

— Не тебе, пес. Твоим хозяевам!

Мусса не видел ничего особенного в том, чтобы пойти на временное сотрудничество с русским. Он был воин Аллаха. И правила разрешают немного отступить, чтобы сохранить жизнь и потом наверстать, многократно приумножив дела во благо победного шествия истинной религии.

— Значит, будешь работать с нами, — хмыкнул Алексеев. — Умный ты. Только одного не учел.

— Я все учел.

— Не учел, что ты мой кровник. Ты убил многих людей, которых я уважал и любил. Ты убил моего друга.

— Кого?

— Аслана Хамидова. Он был настоящий человек, Мусса. Я мщу и за него.

— Э, так не делается! — тут Муссу проняло.

— Поздно, Мусса… Я ненавижу твою волчью породу. Я ненавижу таких, как ты.

— И что, ты пристрелишь меня, шакал?

— Нет, Мусса. Ты не заслужил смерти воина. Я тебя просто удушу.

— Нет!

Самое страшное для мусульманина быть удушенным — это значит погибнуть не как воин. Воин Ислама попадает сразу в рай. Удушенный лишается такой возможности.

Мусса выгнулся, попытался кинуться к Алексееву, но тот легко сшиб его с ног. Наклонился. Умело зажал и надавил на шею, пережимая сонную артерию.

— «Серый волк», — покачал он головой. Алексеев выполнил обещание, данное Аслану. Месть свершилась.

У вице-премьера правительства России Александра Чумаченко на самом деле закололо сердце. Оно стучало в груди перегревшимся мотором — неровно, с перебоями. Время приближается. Скоро наступит долгожданная минута.

Стрелки ползли по-подлому медленно. Ему хотелось заснуть и проснуться, когда все кончится, когда он въедет на белом коне на вершину власти. Но так не бывает. Тут не только спать нельзя, но даже расслабиться на миг. Слишком много решается в эти часы. Все будет висеть на волоске. Американцы собаку съевшие на подобных мероприятиях, уверяли, что всё пройдет без сучка и задоринки. Однако и у них случаются сбои.