Ответный удар
Шрифт:
— Да, конечно. — Леон изучающе на него посмотрел. — Надеюсь, вам довелось участвовать в военных действиях?
— Только в воздухе. На земле — нет.
— Да, я знаю, — кивнул Леон. — Но даже и воздушного боя достаточно. Вы не запаникуете в критический момент. Почему бы вам не оставить ваше снаряжение здесь? Вы ведь не хотите гулять с ним по городу — до того, как придет время им воспользоваться?
— Разумное предложение, если, конечно, вы уверены, что никто его не украдет, пока нас не будет.
Улыбка Леона больше походила на волчий оскал.
— Всякий,
Гольдфарбу совсем не хотелось знать, что именно происходит с похитителями чужой собственности. Он оставил свой рюкзак на полу и вышел из квартиры вслед за Леоном.
Улица Францисканцев находилась в десяти минутах ходьбы от дома Леона. И вновь им пришлось протискиваться сквозь толпу. А Гольдфарб в очередной раз напомнил себе, что нацисты давно оставили Лодзь.
Дэвид изо всех сил старался не отставать от Леона; хотя он и запомнил карту города, ему не хотелось блуждать по нему в одиночку.
— Мы просто пройдем мимо, не останавливаясь. Никто не обратит на нас внимания, если мы не станем задерживаться и пристально разглядывать здание тюрьмы. Первое правило — не привлекать к себе внимания.
Гольдфарб лишь повернул голову к Леону, словно слушал интересную историю, а сам быстро посмотрел на тюрьму. На первый взгляд задача показалась ему совсем непростой: два пулемета на крыше, толстые решетки на окнах, по всему-периметру здания натянута колючая проволока. Но с другой стороны…
— Тюрьма расположена почти вплотную к соседним зданиям, да и охраны немного, — заметил Гольдфарб.
— Нам прислали человека с зоркими глазами, — просиял Леон, на радостях, переходя на ты. — Ты оба раза прав. У нас есть шанс.
— И как мы провернем наше дельце? — спросил Гольдфарб, когда тюрьма номер один осталась позади.
— Сейчас тебе ничего не нужно делать, — ответил Леон. — Сиди и жди подходящего момента. А я переговорю со своими ребятами и выясню, что необходимо подготовить для операции.
Бобби Фьоре шагал по грязной дороге… где-то в Китае. Его товарищи сообщили ему, что они находятся недалеко от Шанхая. С точки зрения Бобби — абсолютно бесполезная информация, поскольку даже под угрозой электрического стула он не смог бы сказать, где расположен город Шанхай. Наверное, не очень далеко от океана: в воздухе чувствовал слабый соленый привкус, знакомый ему по выступлениям в штатах Вашингтон и Луизиана.
Тяжесть пистолета на бедре успокаивала, как присутствие старого друга. Мешковатая куртка скрывала миниатюрное оружие. Он обзавелся новой соломенной шляпой. Если не обращать внимания на нос и синеву на щеках, Бобби мало отличался от обычного китайского крестьянина.
Он по-прежнему не понимал, кем являются остальные члены группы, шагавшие по дороге рядом с ним. Кое-кто из них входил в отряд коммунистов, к которому принадлежал и Ло. Они тоже выглядели, как обычные крестьяне. Впрочем, так оно на самом деле и было.
А вот остальные… Он посмотрел на идущего
— Эй, Йош! — позвал Фьоре и сделал вид, что стоит на второй базе и приготовился стартовать.
Йоши Фукуока ухмыльнулся, обнажив пару золотых зубов, бросил винтовку и принял позу игрока, стоящего на первой базе, затем сделал вид, что поправляет воображаемую бейсбольную рукавицу, после чего прыгнул за воображаемым мячом.
— Аут! — выкрикнул он, и Бобби выбросил руку с поднятым большим пальцем вверх.
Красные начали с сомнением на них оглядываться. Они ничего не поняли. Для них Фукуока был восточным дьяволом, а Фьоре — иностранным дьяволом, и единственная причина, по которой они оказались вместе, состояла в том, что ящеров они ненавидели больше, чем друг друга.
Впрочем, Фьоре не особенно на это рассчитывал. Когда он забрел в японский лагерь — и далеко не сразу сообразил, что перед ним не китайцы — то пожалел, что рядом не нашлось священника, который мог бы его причастить. Поджаривание на медленном огне — вот лучшее из того, на что ему следовало рассчитывать при встрече с японцами. Они разбомбили Пирл-Харбор, прикончили мужа Лю Хань — чего еще от них ждать?
Японцы тоже не сразу поняли, что он американец. Их китайский — единственный язык, на котором они с ним объяснялись — оказался почти таким же убогим, как и у Фьоре, а здоровенный нос и круглые глаза в первый момент нисколько их не удивили. Кроме того, японцев ввела в заблуждение его одежда. Когда же они сообразили, что он американец, то не проявили особой враждебности, а лишь встревожились.
— Дулиттл? — спросил Фукуока, имитируя рукой летящий самолет.
Хотя Бобби не сомневался, что его через несколько минут убьют, он расхохотался. Теперь он понимал, что был тогда близок к истерике. Он много слышал о рейде Джимми Дулиттла на Токио, который закончился посадкой в Китае, но то, что японцы перепутали его со знаменитым асом, почему-то ужасно развеселило Бобби.
— Нет, я не пилот бомбардировщика, — ответил он по-английски. — Я игрок второй базы, причем далеко не самый лучший.
Он не особенно рассчитывал, что его слова что-то скажут японцу, но тот широко раскрыл глаза.
— Второй база? — повторил он, показывая на Фьоре. — Бейзо-бору?
Когда Фьоре его не понял, Фукуока встал в позицию подающего, спутать которую Фьоре не смог бы ни при каких обстоятельствах. И тут Фьоре озарило.
— Бейсбол! — закричал он. — Сукин сын, невозможно поверить! Ты играл в бейсбол?
Конечно, ему не удалось сразу же подружиться с Фукуокой, но любимая игра, по крайней мере, спасла его от пули или удара штыка, или еще чего-нибудь похуже. Его продолжали допрашивать, но до пыток дело не дошло. Когда, запинаясь, Бобби объяснил, что принимал участие в нападении на сторожевую вышку в лагере, он получил повышение — превратился из пленника в бойца японского отряда.
— Ты хочешь убивать?.. — Один из японцев добавил слово на своем языке. Увидев, что Фьоре не понимает, он добавил: — Маленькие чешуйчатые дьяволы?