Ответный удар
Шрифт:
«Интересно», — подумала она, — «сколько времени он уже этим занимается — ищет и находит в каждом слове двойной смысл».
Она совсем недавно вступила в ряды заговорщиков, однако, ей удалось сообщить необходимую информацию. Даже если чешуйчатые дьяволы слышали их разговор и поняли каждое слово, которое она произнесла, они не сообразят, что именно она сказала торговцу домашней птицей. Теперь Лю Хань и сама научилась конспирации.
Глава XIX
В Лондоне собралось великое множество солдат, представителей ВВС Великобритании,
И, тем не менее, для Мойше Русси он представлялся земным эквивалентом рая. Никто не провожал его хмурым взглядом, когда он шагал по Оксфорд-стрит в сторону дома номер 200. В Варшаве и Лодзи он чувствовал себя так, будто у него на груди по-прежнему красовалась звезда Давида — даже после того, как ящеры прогнали нацистов. Да и ящеры здесь за ним не охотились. Их тут просто не было. Мойше по ним не скучал.
А то, что англичане называли лишениями, казалось Мойше изобилием. Жители города, в основном, питались хлебом, картошкой, репой и свеклой, и все выдавалось по карточкам, но никто не голодал. А его сын Ревен даже получал недельный рацион молока: не так чтобы очень много, но Мойше вспомнил свои учебники по диетологии и решил, что малышу хватит.
Перед ними извинились за скромную квартиру в Сохо, которую удалось выделить их семье, но из нее получилось бы три таких, в которой они жили в Лодзи. Вот уже несколько лет Мойше не видел столько мебели — тут ее не использовали в качестве топлива. А горячая вода лилась прямо из крана.
Охранник в жестяной каске, стоявший перед зданием Международного агентства Би-би-си, кивнул, когда Мойше показал ему свой пропуск, и он вошел внутрь. Его ждал Натан Джакоби, который пил маленькими глоточками эрзац-чай, такой же отвратительный на вкус, как и все, что можно было достать в Польше.
— Рад вас видеть, мистер Русси, — сказал он по-английски, а затем сразу перешел на идиш: — Ну что, пойдем прищемим мерзким ящерам их мерзкие хвосты?
— С удовольствием, — искренне ответил Мойше. Он достал из кармана обращение. — Последняя версия, сюда включены все замечания цензуры. Я готов к записи передачи.
— Отлично, — Джакоби снова заговорил по-английски.
Как и Дэвид Гольдфарб, он легко переходил с одного языка на другой, иногда даже складывалось впечатление, будто он и сам не осознает, как и когда это происходит. В отличие от Гольдфарба его идиш отличался не только легкостью и беглостью, в нем присутствовала некая элегантность, без малейшего намека на акцент. Джакоби говорил, как высоко образованный еврей из Варшавы.
«Интересно, а его английский так же хорош?» — подумал Русси.
Джакоби направился в студию звукозаписи. Если не считать нескольких стеклянных квадратов, оставленных для того, чтобы инженеры могли следить за происходящим, все стены были покрыты поглощающими звук плитками, в каждой из которых имелись отверстия. На столе стоял микрофон с табличкой «Би-би-си». От голой электрической лампочки на стол и стулья падал яркий, даже немного
Все здесь отвечало современным достижениям науки. Впрочем, студия не произвела на Мойше такого уж сильного впечатления. Разумеется, техника здесь не шла ни в какое сравнение с тем, что имела Варшава в 1939 году. Но у Русси имелись собственные критерии. В первые месяцы после того, как ящеры захватили Варшаву, он передавал от их имени антинацистские заявления. В сравнении с оборудованием инопланетян, все, чем владело Би-би-си, выглядело древним, неуклюжим и не очень эффективным — что-то вроде старого граммофона с трубой, поставленного рядом с современным фонографом.
Тяжело вздохнув, он опустился на один из стульев с прямой спинкой и положил перед собой обращение. Печать цензуры — треугольник со словами ПРОВЕРЕНО СЛУЖБОЙ БЕЗОПАСНОСТИ — закрывала несколько слов. Мойше наклонился, чтобы разглядеть их и удостовериться в том, что сможет прочитать без запинки. Несмотря на то, что беседа записывалась для передачи, которая пойдет в эфир чуть позже, он хотел, чтобы его голос звучал уверенно.
Мойше бросил взгляд на инженера в соседней комнате, а когда тот молча поднял вверх палец, Русси заговорил:
— Здравствуйте, жители Земли. К вам обращается Мойше Русси из Лондона и свободной Англии. Тот факт, что я нахожусь здесь, показывает лживость ящеров, утверждающих, будто они непобедимы, и их триумф не за горами. Никто не станет отрицать, что они очень сильны. Но они не супермены. — Мойше пришлось позаимствовать из немецкого языка слово Ubermenschen, чтобы найти подходящий эпитет. — Их армию можно разбить.
Я не стану рассказывать о том, как мне удалось выбраться из Польши и попасть в Лондон, из опасения закрыть этот путь для тех, кто, возможно, последует за мной. Меня освободили из тюрьмы в Лодзи, в операции принимали участие англичане и местные евреи, которые победили ящеров и их приспешников.
Слишком много мужчин, женщин и детей находится в районах, оккупированных ящерами. Если вы хотите остаться в живых, вам следует продолжать выполнять свои привычные обязанности. Но я молю вас от всего сердца — не вступайте в сотрудничество с врагом и при малейшей возможности саботируйте все его мероприятия Те, кто служат охранниками в тюрьмах и в полиции ящеров, те, кто работают на фабриках, выпускающих оружие, которое затем используется против людей — предатели человечества. Когда мы победим, коллаборационистов найдут и… они понесут наказание. Если у вас есть такая возможность, выступите против завоевателей
Мойше отлично рассчитал время — дома он несколько раз прочитал свою речь Ривке. Он как раз подошел к завершающему абзацу, когда инженер поднял вверх один палец — значит, осталась одна минута — и закончил читать в тот момент, когда техник за стеной провел указательным пальцем по горлу. Инженер заулыбался и поднял вверх два пальца — «V», победа.
Затем наступила очередь Натана Джакоби. Он прочитал английский перевод (тоже помеченный печатью цензуры) обращения, которое Русси произнес на идише — чем более широкая аудитория его услышит, тем лучше. Он так же четко рассчитал время, как и Мойше. На сей раз инженер продемонстрировал свое удовольствие, подняв вверх большой палец.