Ответственность за финансирование терроризма: уголовно-правовое и криминологическое исследование
Шрифт:
Самостоятельно наказывались и посягательства на должностных лиц и органы государственного управления (ст. 21 Соборного Уложения).
Подводя итог исследованию Соборного Уложения 1649 г. в области регламентации ответственности за деяния террористического характера, хотелось бы подчеркнуть, что в нем впервые в российском законодательстве была разработана целостная система запретительных и поощрительных норм, направленных на противодействие таким преступлениям. Мы полностью разделяем мнение М. Ф. Мусаелян о том, что именно Соборное Уложение 1649 г. в Средневековье и заложило базу противодействия террористическим проявлениям [35] . Все вышеизложенное дает нам основание констатировать, что Соборное Уложение 1649 г. открыло новый этап развития российского уголовного законодательства в области противодействия терроризму.
35
См.: Мусаелян М.Ф. Террористический
Следующим значимым периодом развития российской политики, экономики и права стала реформаторская деятельность Петра I, в том числе и в сфере уголовного судопроизводства. На данном историческом этапе обострялась классовая борьба. Именно по этой причине Петр I усиливал противодействие террору [36] . Приоритетным в рассматриваемой области стало уголовное право, устанавливающее наиболее суровые наказания за посягательства на царя и основы феодального строя.
По личному решению Петра I, утвержденному указом от 1723 года, все преступления разделялись на две группы: государственные и другие [37] .
36
Ярким примером может служить жестокое подавление восстания крестьян под руководством К. Булавина на Дону.
37
См.: Воскременский Н.А. Законодательные акты Петра I. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1945. Т. 1. С. 129.
Артикул Воинский включал в себя три главы, в рамках которых были сосредоточены и систематизированы деяния, посягающие на основы абсолютизма.
Наиболее тяжкими преступлениями, содержащими в себе признаки террора, являлись посягательство на императора, измена и бунт. Лиц, их совершивших, называли «чрезвычайными ворами» [38] . При этом обнаружение умысла также признавалось преступным [39] .
К виновным в совершении антигосударственных деяний применялась смертная казнь и конфискация имущества как обязательные и безальтернативные наказания.
38
См.: Памятники русского права / под ред. К.А. Софроненко. М.: Госюриздат, 1961. Вып. 8: Законодательные акты Петра I. С. 487.
39
Обнаружение умысла признавалось преступлением в трех случаях. Артикул 19 «Кто умышлять будет царское величество полонить или убить, или учинить ему какое насильство». Артикул 127 «Кто какую измену или сему подобное учинить намерится». Артикул 99 «Многие умыслят к неприятелю перебежать».
Следует отметить, что в названном нормативном акте было продолжено развитие поощрительных норм в области противодействия преступлениям террористической направленности. Так, например, лицу, сообщившему о возможных посягательствах на императора, либо о готовящемся бунте или измене, устанавливалось вознаграждение [40] .
Развитие репрессивных методов борьбы с преступлениями террористической направленности характерно и для Морского устава [41] , что указывает на сохранение концепции, заложенной еще в Соборном Уложении 1649 г. Однако отличительной чертой Артикула Воинского стало закрепление рассматриваемой группы деяний в нескольких главах, что свидетельствует о зарождении нового направления систематизации уголовного законодательства и о переоценке значимости объектов уголовно-правовой охраны. Исходя из названий глав 3, 16 и 17 Артикула, можно сделать вывод о том, что террористические деяния посягали на следующие три самостоятельные группы общественных отношений в сфере: 1) обеспечения безопасности императора (глава 3), 2) государственной безопасности (глава 16) и 3) общественной безопасности и общественного порядка (глава 17).
40
См.: Российское законодательство X–XX веков: в 9 т. М.: Юрид. лит., 1987. Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма. С. 345.
41
См.: Памятники русского права / под ред. К.А. Софроненко. М.: Госюриздат, 1961. Вып. 8: Законодательные акты Петра I. С. 523.
Дальнейшее развитие и систематизация преступлений, содержащих в себе признаки террора, продолжились в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года (в ред. 1866 и 1885 гг.).
Произошедшая переоценка ценностей повлекла за собой разработку нового алгоритма построения уголовного законодательства. На первое место в области уголовно-правовой охраны, как и раньше, были поставлены интересы государства [42] . Так, например, ст. 249 Уложения устанавливала ответственность за бунт. Причем, в отличие от одноименных норм, встречающихся в предшествующих
42
См.: Российское законодательство Х – ХХ веков: в 9 т. М.: Юрид. лит., 1991. Т. 8: Судебная реформа. С. 387.
43
См.: Таганцев Н.С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. СПб.: Гос. типография, 1892. С. 209.
44
См.: Таганцев Н.С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. СПб.: Гос. типография, 1892. С. 209.
Уложение 1845 года заложило основу принципиально нового направления в области противодействия терроризму и экстремизму. Впервые в уголовном праве России происходит криминализация деяний, содержащих в себе признаки публичных призывов к свержению существующего государственного устройства. По конструктивным признакам, а также по объекту уголовно-правовой охраны ст. 251 и 252 Уложения схожи с закрепленной в сегодня действующем УК РФ ст. 280 «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности».
Считаем это серьезным прорывом в области повышения качества противодействия активно развивающемуся террору на рассматриваемом историческом этапе [45] .
Хотя среди населения антигосударственный настрой и находился на критически опасном уровне, однако наказания за совершение преступлений, содержащих в себе признаки террора, перестали быть безальтернативными. Это стало еще одной отличительной чертой от ранее действующих правовых памятников в области уголовного права. По традиции, к виновным применялась смертная казнь и лишение собственности. Однако смертной казни была введена альтернатива в виде лишения свободы на определенный срок. Считаем это существенным достижением уголовной политики, направленной на возможность частичной индивидуализации и дифференциации наказаний.
45
См.: Богомолов С.Ю. Ретроспективный анализ дифференциации и индивидуализации ответственности за преступления террористической направленности в дореволюционной России // Дифференциация и индивидуализация ответственности в уголовном и уголовно-исполнительном праве: материалы Международной научно-практической конференции (11 января 2015 г.). Рязань: Академия ФСИН России. 2015. С. 205–213.
Завершая анализ Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., хотелось бы подчеркнуть, что во время его действия террористическая и экстремистская активность требовала от государства принятия ранее неизвестных, нетрадиционных форм и методов противодействия. Включение в уголовное законодательство ранее неизвестных форм преступных деяний, непосредственно затрагивающих безопасность государства, была не только востребована, но и весьма эффективна. Именно поэтому Уложение 1845 г. заложило новые стандарты борьбы с активно развивающимся террором, как в области формирования новых преступлений, так и в структуре наказаний, назначаемых за их совершение.
Уголовное уложение 1903 г., сменившее Уложение 1845 г. было более совершенным. С учетом реализации принципиально нового подхода при систематизации уголовно-правовых норм Уложение в качестве самостоятельных структурных элементов выделяло разделы и включенные в них главы.
Деяния, содержащие в себе признаки террора, присущие современному террористическому акту, были закреплены в главе пятой «О смуте».
Так, например, ст. 123 Уложения устанавливала ответственность за участие в скопище [46] . Одним из его признаков являлось использование для совершения преступления взрывчатых веществ или снарядов.
46
См.: Таганцев Н.С. Уголовное уложение 22 марта 1903 года. СПб.: Библиотечный фонд, 1904. С. 192.
Гуманистический подход к наказуемости вышеназванного деяния исключал традиционное применение смертной казни и закреплял лишь срочную каторгу.
Существенным пробелом Уложения 1903 г. в области борьбы с преступлениями террористической направленности, активно набирающим обороты, стало придание им характера деяний, затрагивающих только интересы императора. Именно это и не давало возможности своевременно и эффективно реагировать на возникшие угрозы.
Еще одной отличительной чертой Уложения 1903 г. стал отказ законодателя от применения экономических санкций. Полагаем, что на ранних исторических этапах уже была доказана их эффективность в области подрыва экономических основ преступности, непосредственно затрагивающей безопасность государства, что стало еще одной причиной активизации криминальной активности.