Отзвуки серебряного ветра. Мы — есть! [дилогия]
Шрифт:
Никита, задумавшись, шел по одному из радиальных коридоров дварх-крейсера. За прошедшую неделю сделано было немало. На Дальнем Востоке набрали еще сорок тысяч человек. Пять с половиной тысяч из них стали аарн. Правда, эти цифры не учитывали членов их семей. Многие родные ставших аарн землян тоже войдут в орден. Но не все, далеко не все. К глубочайшему сожалению Никиты. Что ж, им найдется место на пограничных планетах, там есть города для родственников аарн.
Семен Феоктистович тоже неплохо поработал, и сейчас в ти-анх крейсера проходили омоложение больше тридцати
Теперь пришло время работы с эмигрантами. Ник тоже сумел каким-то образом набрать около тысячи красных, разочаровавшихся в политике, проводимой их вождями. А точнее – не понимавших, для чего нужна зверская жестокость.
Так же незаметно вывезли более пятидесяти тысяч гражданских из разных городов России. Даже из Москвы и Питера. Исчезновение каждого обставлялось таким образом, чтобы не вызвать подозрений у властей. Биолаборатории крейсеров и боевой станции работали день и ночь, создавая муляжи, имитирующие трупы людей, которых забирали. Впрочем, в Крыму все было куда проще, красные не успели еще произвести поголовную перепись, кое о ком они знали, но далеко не обо всех.
Люди страшно радовались предложению выехать из Совдепии, на что многие уже не надеялись – и соглашались на любые условия. В основном подбирались специалисты для Фарсена. Кого только среди них не было… Инженеры, ученые, агрономы, врачи, учителя, музыканты, даже несколько малоизвестных поэтов и писателей. Тем, кто по своим душевным качествам мог стать аарн, сообщали об этом. Но большинство предпочитало не рисковать, ведь войти в орден – означало измениться, стать частью чего-то очень большого и совершенно непонятного.
Генерал Гласс пребывал в прекрасном настроении. Да и было отчего – он вез домой немалое количество умных и образованных людей, которые охотно станут работать ради страны, ставшей им новой родиной. А их дети вырастут уже фарсенцами. Хотя знания землян чаще всего оказывались устаревшими, Гласс не беспокоился, это не имело особого значения. Согласно заключаемым генералом с эмигрантами контрактам, сначала они обязаны были пройти обучение. Никита связался с руководителями профессиональных учебных центров на пограничных планетах ордена, и там готовы были принять столько людей, сколько понадобится.
Больше всего альфа-координатора удивило, что в орден вошло около тысячи евреев из небольших местечек бывшей черты оседлости. Ими с какой-то стати страшно заинтересовался Рен и лично производил отбор, выискивая людей, задыхающихся в затхлости традиционной жизни и жаждущих чего-то иного, чего-то небывалого, но уходить к красным, как многие из их народа, не пожелавших. Только познакомившись с этими людьми, Никита понял, в чем дело. Такой кристальной чистоты душ ему почти не доводилось встречать, Рен действительно отобрал лучших из лучших. Их совершенно не пугало, что вскоре их мысли и чувства станут доступны всем вокруг, наоборот – почему-то вдохновляло. Интересно было еще и то, что аарн стали не только молодые, но даже несколько стариков, среди которых оказался
Зная всеобщую и совершенно ему непонятную ненависть к евреям на Земле, Рен на всякий случай поселил их отдельно от остальных, на другом уровне дварх-крейсера. После Посвящения все эти глупости забудутся, но до него могли возникнуть проблемы.
Никите очень не нравилось глухое ворчание набранных в орден казаков, узнавших, что и здесь «жиды» имеются. Странно, почему многие, порой даже самые лучшие, не могут понять, что нет плохих или хороших народов, а есть плохие или хорошие люди? Парадокс какой-то. Надо будет в ближайшее время поговорить с ребе Штольцем, старик очень интересный, хоть и ехидный настолько, что мог дать несколько очков вперед самому Асиарху.
Продолжая размышлять, Никита на кого-то налетел и остановился, послав пострадавшему эмообраз извинения. Но когда поднял голову, увидел перед собой очень удивленного православного батюшку почти двухметрового роста и могучего телосложения. Альфа-координатор только подивился про себя. Дерек, командир «Ангелов Тьмы», конечно, побольше, но составить ему достойную конкуренцию этот священник вполне способен.
– Простите, батюшка… – смущенно сказал он по-русски, думал-то Никита с самого Посвящения эмообразами. – Благословите.
Священник благословил, потом сказал:
– Что же это ты под ноги не смотришь, а, сын мой?
– Задумался, – развел руками Никита. – Работы слишком много.
– А не ты ли, сын мой, главный тут? – прищурился священник.
– Пока я, – кивнул контрразведчик. – Позвольте представиться, Ненашев Никита Александрович, альфа-координатор. Есть еще один, Никита Фомичев, но он сейчас в Москве.
– А можно ли поговорить с тобою? Дело важное и отлагательств не терпит.
– Пойдемте, батюшка, – вздохнул Никита, поняв, что просто так не отделается. – Приглашаю ко мне в гости.
Он уже знал, что перед ним отец Филарет, приведенный на крейсер есаулом Бороховым.
Отец Филарет быстро обжился на крейсере и уже устроил несколько религиозных диспутов с ехидным Асиархом и несколькими арахнами, обожавшими рассуждения на такие темы. А уж когда к ним присоединялся ребе Штольц… Троица спорщиков могла часами изощряться в остроумии, поливая друг друга ушатами грязной воды. Но если кто-то из казаков, возмущенный наглостью «старого жида», пытался разобраться с ним привычным образом, то сразу обнаруживал под своим носом немаленький кулак отца Филарета. Священник, потрясая оным, увещевал «неразумное дитя», объясняя, что сам вполне способен справиться с хлипким жидком, и в помощи дурней стоеросовых не нуждается. А ребе, стоя в сторонке, довольно хихикал на пару с Асиархом, с которым сошелся накоротке.
– И куда это вы без меня собрались, а, отец Филарет? – раздался сбоку дребезжащий, полный ехидства старческий голос.
Метрах в трех от них стоял сухонький, невысокий, очень старый еврей в латаном лапсердаке с длинными, почти до пояса, пейсами и жидкой бороденкой. Старик не пожелал менять привычную одежду на форму ордена и продолжал щеголять в своем лапсердаке и плоской шляпе, вызывая неприязненные взгляды казаков. Но командиры строго-настрого запретили трогать его, и вскоре на ребе перестали обращать внимание.