Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Вера
Шрифт:
– Именно, что в свое время, – вздохнул старик. – Пока еще руки дойдут… Тут дома хотя бы относительный порядок навести и минимально защититься от возможных неприятностей.
– Кстати, – заговорил Никита, – я хочу прояснить, почему мы все-таки уходим.
– Меня давно интересует этот вопрос, – прищурился Гласс. – Ответа на него я не нахожу.
– Причина проста, – усмехнулся контрразведчик. – Вы не первые, кого мы пытаемся вытянуть. Помочь измениться и вырасти. В нескольких случаях мы совершили кардинальную ошибку. Какую? Слишком многое и слишком долго давали. Тамошние люди разучились думать и работать самостоятельно. Они привыкли получать все готовым, стимула что-нибудь делать не стало.
– Вот за нее как раз спасибо, – прищурился маршал, кивая своим мыслям. – И вы правы, я тоже не хочу, чтобы наш народ превратился в бездельников, ждущих подачек от ордена. Ты был неправ, Гласс.
– Может быть… – недовольно проворчал генерал. – Просто я никак не могу понять вашего бескорыстия. Вы истратили на нашу планету огромные ресурсы. И я хочу понять почему. Какая вам от этого выгода?
– Самая прямая, – пожал плечами Никита. – Мы хотим иметь в галактике хотя бы немногих друзей. Сегодня мы помогли вам. Кто знает, может, завтра нам придется просить помощи у вас. Помоги другому, если хочешь, чтобы помогли тебе. Старая истина, по-моему.
– Возможно, – вздохнул Гласс. – Простите, если я был не прав, но я разучился доверять кому бы то ни было за последние десять лет. Одно могу сказать – если вам понадобится помощь, сделаем все, что будет в человеческих силах.
– Спасибо, – улыбнулся Релир. – Теперь давайте подумаем над самыми важными линиями развития. Профессор Шафтап, вы просили провести анализ вероятных путей экономического развития при различных общественных формациях. Данные на этом кристалле, знаете, некоторые варианты довольно любопытны. Но выбирать опять же вам, мы не хотим навязывать ничего.
– Благодарю, – Шафтап так и вцепился в протянутый ему лавиэнцем инфокристалл. – Сегодня же займусь!
– Я бы тоже не отказался иметь копию этой информации, – исподлобья глянул на него маршал. – Да и вообще, каждому члену правительства стоит имеет эти данные под рукой. Не помешает. Кстати, все хотел спросить, а какое общественное устройство в ордене?
– Какое? – почесал в затылке Релир. – Как бы это объяснить… У нас вообще нет правительства в вашем понимании. В случае необходимости собирается профессиональная команда и делает нужное дело. Команды контролируются советами профессионалов. Еще реже представители разных советов собираются вместе, чтобы наметить общие линии развития. Право вето имеет только Командор, но за все полторы тысячи лет нашей истории оно ни разу не применялось. Мастер старается вообще не вмешиваться во внутренние дела ордена и делает что-нибудь только если его об этом просят.
– А как в таком случае происходит оплата труда и кто решает что сколько стоит?
– Никак не происходит, – рассмеялся Рен. – Внутри ордена нет денежных взаимоотношений. Действует один из основополагающих принципов коммунизма: от каждого по способностям, каждому по потребностям.
– Каким же образом поддерживается заинтересованность людей в труде? – удивленно посмотрел на него профессор. – Не понимаю…
– Это очень трудно объяснить словами… – вздохнул Релир. – У нас почти не используются звуковые языки в общении, слишком малоинформативны. То, что можно передать одним эмообразом, словами мне придется объяснять добрых полчаса. Но попытаюсь. У нас не может быть чистых потребителей. После Посвящения создавать что-нибудь новое становится такой же потребностью
– Для того, чтобы жить так, необходимо это ваше Посвящение… – пробормотал Шафтап. – Иначе появится много людей, которые не будут делать ничего.
– Посвящение тоже не каждый способен пройти, не зря в орден такой строгий отбор. Не знаю почему, но человек низкого морального уровня никогда не пройдет Посвящение, сойдет с ума. Мне также трудно объяснить, каково это – постоянно жить в эмоционально-телепатическом контакте с миллионами других разумов. Это не объясняется словами, нужных понятий просто нет.
– Ясно… – вздохнул маршал, удивленно поглядывая на аарн. – Трудновато представить. К сожалению, у нас такой возможности нет. Придется искать свой путь. Полностью отдавать производство частному капиталу никак нельзя. Знаем уже из истории, на что способны владельцы предприятий, чтобы удержать принадлежащее им. Они готовы ради своих интересов даже на прямое предательство. Потому пока основные предприятия останутся во владении государства. Но энтузиазма населения хватит разве что на несколько лет, а потом людей нужно будет чем-то заинтересовывать. А чем?
– Мне кажется, – вздохнул Релир, – на сегодняшнем совещании обговаривать этот вопрос смысла нет. Единственное, что посоветую – всерьез обратить внимание на воспитание молодого поколения. У нас к воспитателям требования раз в десять выше, чем к кому-либо другому. Почему? Да потому, что от того, какой мы вырастим молодежь, зависит все. Дайте детям максимальную свободу, как делают некоторые, и они вырастут абсолютными эгоистами, не желающими понимать ничего, кроме собственных желаний. Наоборот – получите безынициативных, закрепощенных людей и горстку отчаянных бунтарей вдобавок. Нужны почти гениальные воспитатели, которые сумеют в каждом конкретном случае найти золотую середину.
– А где их взять, таких воспитателей? – приподнял брови маршал.
– Если хотите, передадим вам тесты, помогающие выявить людей, способных ими стать, – ответил Рен. – На первое время сможете направить их на учебу в наши учебные заведения. А потом им придется разрабатывать собственную методику, наша, к сожалению, не подойдет. Работа с детьми-эмпатами сильно отличается от работы с обычными детьми.
– Наверное, это будет приемлемым выходом, – кивнул Гласс, потирая подбородок. – Впрочем, пока об этом рано говорить, хочу дождаться возвращения наших людей с учебы. Катастрофически не хватает специалистов! Порой просто не знаю, что делать. Честное слово, воевать было как-то легче…
Собравшиеся негромко рассмеялись в ответ на эту сентенцию. Генерал был в чем-то прав, когда противник перед тобой – все ясно. А когда одновременно необходимо заниматься тысячей дел, когда ни на что не хватает людей, когда непонятно за что хвататься в первую очередь, война действительно может показаться более простым делом.
Неясно, сколько времени придется находиться в состоянии аврала. По всей видимости, вскоре придется снижать темп работы, люди начинают уставать. Морально уставать от постоянного напряжения. А это не может привести ни к чему, кроме недовольства и глухого ропота. От них недалеко и до бунта.