Овечка в волчьей шкуре
Шрифт:
— Вот именно, — ввернул он.
— Нет, я имею в виду, ты жертвуешь собой, чтобы я в свои последние дни… — И тут он сделал то, что разом отбило у меня охоту продолжать всю эту чушь: он расхохотался, он хохотал так весело и заразительно, что я мгновенно поверила: моя близкая кончина отменяется.
— Я твоему травматологу морду набью, — заявил он, сел рядом, обнял меня и вздохнул. — На самом деле все гораздо проще. Когда случилась авария, я точно спятил, полгода жуткого страха, от которого невозможно избавиться. Все кончилось хорошо, но страх никуда не ушел. Он всегда со мной. Я боюсь, что, если оставлю тебя
— Я так люблю тебя, — сказала я и в этот миг была совершенно счастлива.
В пятницу в десять утра раздался звонок, звонил тот самый врач-травматолог.
— Анна Ивановна?
— Да, — испуганно отозвалась я.
— Простите, что беспокою вас. Не могли бы вы подойти ко мне в понедельник? Я принимаю с двух часов.
— А что случилось? — Мой голос звучал так тонко, что вовсе не походил на мой обычный голос.
— Ничего страшного, уверяю вас. Я показал ваши снимки очень хорошему специалисту, и у нас возникли вопросы.
— Какие вопросы? — Я совершенно ничего не понимала и оттого начала злиться.
— Вы уверены, что попали в аварию? — Сердце у меня застучало так часто, что на мгновение перехватило дыхание.
— Что вы имеете в виду? — справившись с собой, спросила я.
— Вы помните, как произошла авария? — тщательно выговаривая слова, точно забивая гвозди, задал он очередной вопрос.
— Что вы имеете в виду? — повторила я, голос сорвался, я тряхнула головой и опустилась в кресло.
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — очень ласково заговорил он, как будто видел мое состояние. — Это самые обычные вопросы. У вас была травма головы, иногда после этого наступает частичная амнезия, потому я и спрашиваю: вы помните саму аварию?
— Нет, — подумав, ответила я. — Я помню, как очнулась в больнице.
— В Екатеринбурге?
— Да.
— Хорошо. — Я мрачно усмехнулась, прикидывая: чего хорошего он усмотрел во всем этом. — Анна Ивановна, я вас попрошу о нашем разговоре пока никому не рассказывать.
— Что вы имеете в виду? — Я опять перепугалась.
— Вы живете с мужем, так? Не стоит лишний раз его беспокоить, пока мы не разберемся со всем этим. Я жду вас в понедельник. Всего доброго.
Короткие гудки надоедливо повторялись, а я сидела в кресле, не в силах пошевелиться.
— Господи, что это такое? — пробормотала я, потом, точно очнувшись, набрала код Екатеринбурга. Мама сняла трубку после второго гудка.
— Анечка? Здравствуй, дочка. — Голос её звучал нежно. Я зажмурилась, изо всех сил пытаясь представить свою мать. Я знаю, она невысокого роста, седые волосы (сказались обрушившиеся на неё переживания), карие глаза, смуглая кожа (Андрей говорит — мы похожи). Я просила её прислать фотографию, но мама не может
— Мамочка, — начала я, вышло у меня как-то испуганно, — пожалуйста, расскажи мне об аварии.
— Что случилось, деточка?
— Ничего. Я просто хочу знать.
— Аня, мне так тяжело вспоминать все это… Ну хорошо… Что тебя интересует?
— Как это произошло?
— Андрюша уехал, а ты взяла вашу машину. Возвращалась от подруги поздним вечером, сворачивала к нашему дому. Темнота, ни один фонарь не горел. Возле тротуара стоял «КамАЗ» без габаритных огней. Скорость у тебя была приличная… О господи, Аня, это так ужасно. От удара тебя выбросило в окно, тебя нашли в нескольких метрах от машины. Ко всему прочему, ты упала затылком на высокий поребрик, отделяющий тротуар от проезжей части. Это чудо, что ты осталась жива. Мы с папой каждый день благодарим бога.
— Мама, это точно?
— Что? — растерялась она.
— Все действительно так и было?
— Деточка моя, это случилось в трех шагах от нашего дома, Я прибежала раньше, чем приехала «Скорая», наши соседи ехали следом… Я держала тебя на коленях…
— Мама, прости, прости, пожалуйста. — Она немного помолчала, затем сказала:
— Мне ещё очень больно, как будто это случилось только вчера… Аня, почему ты заговорила об этом? Разве ты сама не помнишь, как возвращалась домой? Почему такая странная фраза: точно ли была авария?
Я прикусила язык. То, что я абсолютно ничего не помню о своей прошлой жизни, мы с Андреем решили держать от родителей в секрете.
— Я просто не правильно выразилась. Я была у врача, меня беспокоит, что я не могу забеременеть, и я подумала…
— Анечка, все будет хорошо, поверь мне, главное, ты жива и здорова. Хочешь поговорить с папой? Правда, он только что прилег…
— Не тревожь его. Просто передай ему от меня привет.
— Конечно. Как у вас с Андрюшей? Всё хорошо?
— Да.
— Тебе очень повезло с мужем. Поцелуй его за меня.
— Мама, ты разыскала Лиду? (С Лидой мы вместе учились в институте, о ней я тоже узнала от мужа.)
— Я звонила, мне сказали, что она вышла замуж за военного, и они уехали куда-то на север.
— Кто-нибудь из школьных или институтских друзей звонил?
— Нет, деточка. Ты же знаешь, как бывает, у всех своя жизнь, свои заботы…
Мы простились. Я закусила губу и несколько минут пялилась на телефон, затем вновь сняла трубку и позвонила в бухгалтерию Горводоканала. Женский голос сердито отозвался:
— Бухгалтерия.
— Извините, мой муж работает у вас в охране. Вы не могли бы сообщить, какая у него зарплата?
— Оклад охранника семьсот шестьдесят рублей, — коротко сказала женщина и повесила трубку. Цифра вызвала у меня шок. Конечно, я не ожидала, что муж получает сумасшедшие деньги, тем более что он сам подсмеивался над своей работой и называл себя не иначе как сторожем. Но семьсот шестьдесят рублей… Конечно, мы живем довольно скромно, по магазинам в основном ходит Андрюша, но я ведь не совсем дура и цены в этих самых магазинах мне известны. Мы тратим денег по меньшей мере в шесть раз больше. Откуда они?