Овердрайв
Шрифт:
Хотя хозяин прекрасно меня знал, при виде браслета его глаза изумлённо полезли на лоб. Но официальные документы завещания и сертификаты подлинности быстро успокоили его подозрения в том, что я недавно ограбил исторический музей. Правда, для оценки реальной стоимости золотого браслета ему потребовалась целая неделя, которую я провёл в нервном ожидании. Зато при следующей встрече я был поражён суммой выписанного мне чека. Этих денег хватило бы на целых три 'Олимпика', если бы мне пришла в голову сумасбродная мысль купить их в таком количестве.
'Удивительную вещь ты принёс мне, Зигфрид', — оценивающе кивая головой, признался мне антиквар, — 'конечно современные девушки
Насколько прав был этот мудрый старик, будто сам явившийся из далёкого прошлого со словами предостережения я осознал гораздо позже, когда исправить уже было ничего нельзя.
— В хорошенькую историю ты меня втянул, — человек, сидевший в кресле в глубине кабинета, сейчас совсем мало походил на уверенного в себе руководителя известного столичного еженедельника, — и теперь ещё сам уезжаешь.
С этими словами он набулькал себе полный стакан коньяка из початой бутылки, стоявшей прямо на его письменном столе, и ещё больше съёжился в своём кресле.
— По моим стопам идёте шеф, — я старался, чтобы в моём голосе звучало сочувствие, — не стоит вам столько пить.
В ответ он только пренебрежительно махнул рукой и сделал хороший глоток.
— Кстати ты в курсе, что тебя ищет полиция? — вдруг поинтересовался он, — или может…, — тут он задумался на секунду, — или может ты, как раз, поэтому уезжаешь?
Я вспомнил про повестку из полицейского комиссариата, которую нашел в своём почтовом ящике, за день до того как перебрался в пустующую квартиру Анны.
— А для чего я, интересно, мог им понадобиться? — осторожно спросил я, делая вид, что слышу об этом впервые в жизни.
— Да из-за твоей треклятой фотографии, которую, будь я неладен, я зачем-то взял у тебя для публикации, — желчно отозвался редактор, отхлёбывая коньяк, — и которая сейчас на первых полосах во всех центральных газетах. 'Валькирия забирает с собой храброго лётчика', — процитировал он. — Нет, ну было же у меня предчувствие, и зачем я только тебя послушал?
— Она заняла первое место? — озадаченно спросил я, — простите шеф я ненадолго выпал из жизни. Но причём здесь полиция? И что за лётчик?
Ожидая ответа от снова присосавшегося к стакану главреда, я сел на подлокотник кресла дл посетителей. 'Я всё-таки исполнил мечту Анны', — пронеслось у меня в голове.
— Да не в этом дело! — вдруг взорвался мой уже бывший шеф, — ты журналист и не читаешь газет?! В какой чёрной дыре ты был всю эту неделю Зигфрид?! — он злобно стукнул пустым стаканом по столу. — Это проклятая фотография, оказывается, была сделана за секунды до самой большой автокатастрофы при Гросс-прейтц. Но это ещё ничего, наша публика любит кровавые зрелища. Но неужели ты не знал, что одним из погибших гонщиков был сын нашего канцлера, полковник авиации! — Он перевёл дух и уже спокойней продолжил, — старик от потрясения получил инсульт и неделю назад
Закончив эту речь, он выдохся и снова потянулся за бутылкой.
— Они трясли меня два дня, — закончил он, съеживаясь в своём кресле, — пришлось им сказать, что снимок пришёл через твой отдел новостей. Прости Зигфрид, но мне пришлось сказать им это. Удивительно, что они тебя не нашли.
Я задумчиво кивнул и достал сигареты. Ситуация выкручивалась каким-то странным и непонятным для меня образом. Меня вдруг кольнул страх неясных, но тревожных предчувствий.
— Я знал, что ты что-то скрываешь от меня с этой фотографией, — задумчиво произнёс редактор, покачивая снова наполненным стаканом, — но, бог с ним это твое дело. В конце концов, я уже столько перевидал в жизни, что подобные секреты меня уже давно не интересуют. И тем более, я не стал болтать ничего лишнего полицейским, кроме тех вещей, которые уже было нельзя скрыть.
— Спасибо шеф, — признательно кивнул я и поднялся с места, — тогда буду надеяться, что этот шум скоро уляжется, пока меня здесь не будет.
— Ну, я тоже надеюсь, что новая мировая война пока не начнётся, — ворчливо согласился мой собеседник, — хотя, если честно, я не знаю, кто мог бы удержать наших националистов на поводке, лучше нашего старика канцлера. Он-то был гарантом всей нашей спокойной жизни, — редактор печально вздохнул, — но насчёт себя ты прав Зигфрид. Уезжай, пережди это беспокойное время.
— Счастливо оставаться шеф, — я осторожно закрыл за собой дверь его кабинета.
В тяжёлой задумчивости я спустился по лестнице и покинул наше издательство, в котором проработал столько времени. Уличный шум оглушил меня, и на несколько мгновений мне послышался в нём далёкий топот кованных солдатских сапог.
Последний наш день мы с Анной провели в предместье Танжер-Ванзее, где уже начался первый этап больших ежегодных автогонок. На открытии были тысячи приехавших отовсюду зрителей, но мы здорово опоздали, Анна никак не могла обуздать свой непокорный 'Олимпик', мой неожиданный и королевский подарок. Моя возлюбленная злилась, но не очень сильно, на открытии гонок для неё всё равно не было ничего интересного, ей надо было поймать машины в движении, на предельной скорости, когда видимым становится сам воздух вспарываемый бешено мчащимися гоночными болидами. И как раз для этого, как будто и был создан легко делавший в автоматическом режиме десятки кадров в секунду лучший в мире фотоаппарат.
Когда мы, наконец, подъехали, первый этап из семи уже закончился, и нам ничего не оставалось, как засесть в небольшом открытом кафе, ожидая возобновления гонок. Я по опыту знал, что всё это дело затянется до глубокой ночи и поэтому не спеша основательно налегал на приносимые нам блюда, с улыбкой наблюдая, как Анна воркует над 'Олимпиком', держа его на коленях, как счастливая мать своего новорожденного ребёнка. В этот момент я уже не жалел, что расстался с фамильной драгоценностью, которую был обязан хранить как зеницу ока. Вместо этого я думал о том, как сделаю Анне предложение, когда мы отправимся с ней в двухнедельную поездку по южному побережью. По крайней мере, о деньгах на подобные увеселения можно было не беспокоиться, их после продажи браслета хватало с избытком.