Ой, мамочки
Шрифт:
Тут мне вспомнилось недавнее замечание карлицы Джеффриз: "Пипс ненавидит эту женщину". Я-то подумала, что она имеет в виду Валисию Икс. Но возможно, речь шла о Мэри Фейт?
– Насчет Кулинаров… – закинула Марджори пробный шар.
– Странная компания. – Мэри встала в гробу, да так осторожно, как давеча я залезала в оранжевую лодку.
– Я тут встречалась с одной редакторшей, которая специализируется на кулинарных книгах, мы разговорились насчет продолжения "Мамочки-монстра" под названием "Пища, которую ваша мать заставляла вас есть". – Она протянула
– Эта редакторша принадлежала к обществу Кулинаров? – Я кожей ощущала страх Марджори, что собрание закончится раньше, чем мы найдем эту самую потайную комнату.
– Не знаю, но вскоре после этого члены Общества связались со мной и поймали на слове, ухватившись за мое предложение – использовать Менденхолл для одного из испытаний Кандидатов. Решающую роль сыграло упоминание Пипса и Джеффриз.
– Вы хотите сказать… – несмело начала я.
– Ясное дело, они Кулинары. Оба. В детстве они меня люто ненавидели, ну и к черту! Я решила начать все сначала. Годы в услужении у моей матери, должно быть, привели их в чувство, хотя едва ли они с ней вообще встречались. Они наводили блеск в каждом из домов Теолы перед очередным ее визитом и перебирались в следующую хату. Как же я молилась, чтобы мы поладили! Последние несколько дней провела пытаясь изучить их язык.
Мимические движения Мэри грозили проломить щедрый слой грима.
– Как я старалась! Ей-богу, старалась похоронить прошлое! В детстве эта парочка помогала матери держать меня в заточении. Теоле стоило только отдать команду, и они скакали, как цирковые кролики.
Бац! – крышка гроба захлопнулась. Острые лопатки Мэри выпирали из-под мышиного свитера. Очки сползли на кончик ее носа и тут же были отброшены на место.
– Придумала! – Мэри выставила вперед подбородок; глаза ее полыхнули гневом. – Я напишу про них книгу!
– Замечательно! – Подталкиваемая Марджориным локтем, я поведала о незавидном положении своей новой подруги и спросила, не знает ли Мэри, в какой комнате проходит собрание Кулинаров.
– Перед вами женщина, – я положила руку на плечо подруги, – которая поставила свою мать выше личных интересов и нужд. Героев нынче днем с фонарем не сыщешь. Не можем же мы допустить, чтобы ее растоптали бездарности!
Марджори Задсон, кандидатка в Кулинары, стояла смиренная, но преисполненная достоинства.
Мэри взглянула на нее, раздираемая противоречивыми чувствами.
– Должно быть, ваша матушка хороший человек?
– Она лучше всех! – Окутанная нимбом из пламени свечи, Марджори выпрямилась.
Повисла пауза, грозившая продлиться остаток моей беременности. Гроб вдруг показался необычайно милым и уютным… Наконец Мэри неохотно буркнула:
– Я вам помогу.
Взмахом руки она на корню задушила наши благодарности, после чего взяла свечу.
– Пойдемте! – Мэри стала прокладывать путь, лавируя между мебелью и прочими памятниками материальной культуры; голос ее лился над нашими головами, пока мы взбирались по полутемным ступенькам. – Я из тех, кто быстро принимает решения. И я решила, что вас двоих – Элли и Марджори, верно? – некая высшая сила привела
Я чувствовала, что должна отплатить Мэри за доброту, попытавшись проникнуться к ней симпатией. Жалость – не лучшая основа для дружеских отношений, как я отлично знала по опыту своего жирного прошлого.
Задув свечу, Мэри шагнула в темный коридор. В молчании мы двинулись по вишнево-кремовым плиткам. Не слышно была скрипа открывающихся дверей. Никто не следил за нами – кроме унылой дамы с портрета. Мэри проворно устремилась наверх по лестнице, мы с Марджори Задсон едва поспевали за ней – в точности как я таскалась за Беном по музейным коридорам в Бостоне.
– Не знаю почему, но вы обе вызываете у меня симпатию, и мне хотелось бы, чтобы вы стали моими подругами. Близкими подругами. Когда все уедут, вы останетесь, и мы заживем вместе. Отправимся на экскурсию в Пеорию или же просто побродим по Грязному Ручью. Кто-нибудь из вас умеет играть в шары? – Ответ, судя по всему, не требовался. – Всю свою жизнь я страстно мечтала обрести семью, и теперь мечты сбываются. Я ведь вам нравлюсь не из-за книги, да?
– Ну что вы! – воскликнула я. Марджори только пыхтела рядом.
– Вы ведь понимаете, как важно, чтобы любили именно тебя, а не твою славу! До чего же отвратительно, что передо мной заискивают и раболепствуют потому, что я написала не просто бестселлер, а супербестселлер. "Мамочка-монстр" повествует обо мне, но моя книжка – это не я! Надеюсь, вы меня понимаете?
Я уже пыхтела не хуже Марджори. Ноги мои обгоняли меня, при этом я не сводила глаз с головы Мэри. Вдоль устланного красным ковром коридора, окаймлявшего лестницу наподобие беговой дорожки, было больше дверей, чем у меня в запасе вдохов и выдохов.
– Один обозреватель из "Новостей для нищих" написал о книге, что "она приоткрывает завесу над человеческими слабостями и позволяет под новым углом рассмотреть порочность сливок общества", постепенно подбираясь к самой сути…"
Конца фразы я не расслышала, потому что с меня слетела туфля. Марджори споткнулась об нее, я с трудом водворила обувь на место и поскакала вприпрыжку за новообретенной подругой.
– "Вестник электрического стула назвал "Мамочку" серьезной книгой на серьезную тему!
Скрестив большие пальцы ног, я заявила, что не могла выпустить книгу из рук. Что, в общем-то, близко к истине – учитывая, что я ее и в руки не брала. Однако я тут же покрылась пенистой испариной – от страха, что меня могут попросить что-нибудь процитировать.
К счастью, паника отпустила меня, когда Мэри открыла дверь, возникшую перед нами. Неужели это и есть потайная комната? Рассердится ли Бен за мое вторжение в эту святая святых?
Но это оказалась всего лишь ванная комната, в которой дуба было столько, что хватило бы на целую рощу. Чтобы дернуть за веревочку и слить воду, надо было встать ногами на унитаз, а ванна напоминала смертный одр. Неужели кандидаты в Кулинары во главе со своей сиятельной предводительницей притаились за белой занавеской? Или же втиснулись в шкафчик под раковиной с медными нашлепками? Эй-эй, поосторожнее! Мэри Фейт распахнула аптечный шкафчик.