Ойкумена
Шрифт:
Тела не столько виделись, сколько угадывались. Шесть или семь одинаковых вытянутых холмика, положенные в ряд на обочине. Хот собственно обочины здесь и не было. Просто положенные в стороне от дороги.
– А мне туда надо?
– спросила девушка у ветра и неба.
Не надо. И не хотелось. Как говаривал двоюродный брат, вспоминая неприятный эпизод, когда в его 'Урал' на скорости под двести километров влетела пьяная компания на 'тойоте' - 'Они мне передний мост выбили, и вот сижу я в кабине, а выглядывать и смотреть, что у них внутри, не хочется. Я-то знаю, что там фарш'.
'Надо'
И снова здравый смысл, воплощенный в голосе Деда, шептал
– Надо, - прошептала девушка в такт внутреннему голосу и сделала первый шаг. Трава неприятно цеплялась за кроссовки, словно растущие из земли крючки. Оставалось порадоваться, что успела обуться. Попасть в такой переплет босиком - вот это было бы настоящее приключение...
Сначала она заглянула в карету. Хотя, наверное, правильнее было сказать - крытую повозку. Карета - что-то более-менее роскошное, выездное. Это же сооружение на четырех колесах было словно из цельного дерева вырублено. А потом не раз чинилось буквально обломками досок и прочего мусора. Внутри было пусто, совершенно пусто, лишь разбросаны вокруг обрывки какой-то материи и обрывки бечевки. То же самое с телегами. Лена только теперь подумала, что нет лошадей. Но были - земля хранила многочисленные отпечатки копыт. Вернее сказать (поскольку лошадей Лена видела от силы раза три за всю жизнь) изрыта похожим образом, как будто здесь топтались лошади. И не одна.
Видимо обоз качественно ограбили, забрав все до нитки, и уведя лошадей. Елена оглянулась, щурясь и высматривая угрозу. Ничего. Бандиты, кем бы они ни были, ушли.
Запах становился все тяжелее и неприятнее. Пахло запустением и смертью. Лена шагнула к холмикам, которые прежде обошла по широкой дуге. Про себя она повторяла 'нож, мне нужен нож, и вода', чтобы выбить повторением все прочие мысли. Не помогало, тогда девушка представила себя Дедом. Медиком, который осматривает неопасные тела, скажем, на месте катастрофы. Тоже не получилось, потому что у ближайшего тела была отсечена голова, и на срезе розовел разрубленный позвонок. Саму голову аккуратно положили рядом с телом, подперев камешком.
Елену вывернуло желчью сразу. Неудержимый приступ накатил как цунами. Невидимый Дед на задворках разума покачал головой, замечая бессмысленную и вредную потерю жидкости. Но девушке было все равно. Затем она продолжила осмотр, потому что солнце закатывалось, жажда мучила еще сильнее, а в месте, где убивают людей, отрубая им головы, лучше иметь при себе что-то более полезное, чем разогнутая скрепка.
Тел было не семь, а восемь. Просто восьмое лежало за самым крупным покойником и казалось незаметным. Девочке было лет семь, может чуть старше. Может и меньше. Зрачки перед смертью расширились до предела, да так и остались. Расслабившиеся в посмертии мышцы чуть сгладили черты лица, нижняя челюсть приоткрылась. Казалось, что ребенок заходится в бесконечном вопле, глядя в темнеющее небо сплошными черными глазами. Горло было рассечено чуть выше ключиц, простая одежка из грубой шерсти пропиталась засохшей кровью. Кровь также растеклась и вокруг головы, окружив ее страшным нимбом.
Лена шагнула в сторону, склонилась, опираясь руками о колени, часто и поверхностно дыша. Новый приступ тошноты - последнее, что мог сейчас позволить себе организм, и без того обезвоженный. Справилась,
Ничего полезного найти не удалось. Тела были тщательно обобраны, как и телеги. На них даже поясов не осталось, только лишь одежда, мешковатая и сшитая по странному покрою, кажется из очень грубой шерсти, причем без единого кармана. Судя по кровавым следам, людей просто убивали одного за другим, оттаскивая и укладывая в ряд. В них не стреляли. Даже беглого осмотра несведущим взглядом было достаточно, чтобы понять - все убиты холодным оружием. Не заколоты, не зарезаны, а зарублены чем-то большим, тяжелым, оставляющим страшные раны до костей.
Слезы текли не переставая. Лена почти без сил пустилась на колени, закрыла лицо грязными руками, на которые чудом не попала кровь - переворачивать покойников она все-таки не стала. Отчаяние крепло, придавливая все тяжелее с каждой минутой, как могильной плитой. В кино девушке, наверное, стоило бы покричать, поискать скрытую съемочную группу. Просто подождать, наконец.
Но это было не кино. Все вокруг казалось настоящим и было настоящим. Реальным, ужасающе неподдельным. Искаженные предсмертным ужасом и болью лица застыли восковыми масками. Пахло смертью. Отвратительно жужжала одинокая муха, кружа над мертвецами.
– Господи, что же это...
– прошептала Елена, растирая слезы по грязному лицу.
– Где же я...
Темнело. Солнце уже наполовину закатилось за горизонт, небо поблекло еще больше, да и сама лесостепь потускнела, накинула серый полог сумеречной тени. Надо было что-то делать.
Только сейчас Лена подумала над простой и очевидной, в общем-то, вещью - ведь убийцы могут вернуться, кем бы они ни были. И вообще идея ночевать в компании восьми мертвых тел довольно нездоровая.
Надо было снять с мертвецов одежду - холодало под вечер. И дома с отоплением поблизости не наблюдалось. Но от одной мысли, что сейчас она будет трогать пропитанную кровью, липкую шерсть, Лену едва не вывернуло в третий раз. Это было немыслимо, совершенно невозможно. Лучше умереть сразу.
Здесь уже ничего не сделать. Следовало уйти подальше, пока солнце не скрылось целиком. И найти хоть какое-то убежище. Почему-то у Елены крепла уверенность, что ночью в здешних местах - где бы они не расположились - может быть куда опаснее, чем днем.
Глава III
Могила и омут
Еще до заката Елена нашла дом, могилу, а затем и омут.
Дом был очень стар, во всяком случае, таким казался - серый камень почти целиком скрылся под толстым слоем зеленоватого мха. Некогда это была прочная, капитальная постройка на хорошем фундаменте. Первый этаж каменный, второй деревянный. Сейчас же все дерево исчезло - истлело или растащено, осталась лишь 'коробка' из мощных валунов, скрепленных чем-то вроде пористого бетона, смешанного с множеством мелких округлых камешков. В одном углу зияла нора - спуск в подвал без лестницы (наверное, она тоже была деревянной). Лена опасливо туда заглянула, но тем и ограничилась. Разумно было предположить, что все полезное давно вынесли, да и черт его знает, удастся ли потом выбраться обратно. Подвал казался очень глубоким, остаться внизу без света - идея не из лучших.