Озеро нашей надежды
Шрифт:
— Первое собеседование начнется в десять, — сказал Лукас.
— Надеюсь, среди кандидаток не будет злобных надзирательниц.
— Я сообщил агентству о твоих и моих предпочтениях. Нам пришлют нянь, которые свободны в данный момент.
Его ответ вполне удовлетворил Девин. Они немного потанцевали молча, затем Девин неожиданно для себя спросила:
— У тебя была няня, Лукас?
— Да, несколько.
— Они тебе нравились?
— Иногда.
— Что это значит?
— Это значит, что няни не любят, когда их подопечные лазают по деревьям, бросаются камнями
Девин не смогла сдержать улыбку:
— Я так поняла, ты делал все эти вещи?
— Эти и многие другие. И Конрад тоже. Сейчас я понимаю, почему няни у нас надолго не задерживались. — Оркестр заиграл медленную мелодию, и Лукас придвинул ее ближе к себе. — А у тебя была няня?
Девин покачала головой.
— Какой ты была в детстве?
— Не знаю. Наверное, обычной.
— Ты росла в Лейк-Вестмайр?
— Да. В том же самом доме, в котором живу сейчас. Отец ушел из семьи много лет назад, и нас с Моникой растила мама. Мы плавали, строили песочные замки и кукольные домики, пекли пироги.
Девин уехала из Лейк-Вестмайр учиться в колледже. Она вернулась пять лет назад, когда у ее матери обнаружили рак.
Прогнав мучительные воспоминания, она сосредоточилась на более приятных:
— Когда мы с Моникой были подростками, мы с друзьями любили жечь костры в парке у Санни-Бэй.
— И целоваться с мальчиками? — произнес Лукас дразнящим тоном.
— Тони Макгвайр. Девятый класс. Он поцарапал мне нос своими очками.
Лукас рассмеялся.
— Полагаю, твой первый поцелуй тоже не был идеальным, — сказала она.
— Можешь сама оценить. У меня есть видеозапись.
— Ты шутишь?
— Стив сделал ее тайком и грозился показать моей матери. Я разозлился, побил его и отобрал у него видеокамеру.
— Ты побил Стива?
— Мой кузен всюду совал свой нос. Удивляюсь, как он не стал папарацци.
— Он тогда был ребенком и еще не знал, что хорошо, а что плохо.
— Он с тех пор не изменился.
— Это твое очередное предупреждение о том, что мне не следует доверять Стиву?
— Нет. Это предложение посмотреть запись и сказать мне, что ты думаешь о моем первом поцелуе.
Девин рассмеялась и покачала головой:
— Я не буду ее смотреть.
— Почему? Ты могла бы дать мне несколько советов.
— Уверена, твое мастерство значительно улучшилось с тех пор… Сколько лет тебе тогда было?
— Я не помню. — Его взгляд задержался на ее губах, и блеск его глаз сказал ей, о чем он сейчас думает.
О том же, о чем и она.
— Лукас! — прозвучал рядом с ними веселый мужской голос.
Лукас повернул голову:
— Добрый вечер, господин мэр. — Отпустив Девин, он пожал мужчине руку.
— Я бы хотел лично поблагодарить вас за ваше щедрое пожертвование.
Мэру было за пятьдесят, но он сохранял отличную форму с помощью велосипедных прогулок и гребли.
— Господин мэр, это Девин Хартли.
— Рад с вами познакомиться, мэм. — Мэр взял ее руку в свою и слегка пожал.
— Взаимно, — ответила Девин. — Замечательный вечер, не правда ли?
— За это нам нужно благодарить
— Ни за что не пропущу это событие, — ответил тот.
Кивнув, мэр удалился.
Оркестр сделал перерыв, и все начали покидать танцпол.
— Хочешь пить? — Положив руку сзади на талию Девин, Лукас повел ее к их столику.
— Да, — ответила она. — Я так поняла, ты сделал крупное пожертвование. — Может, это ее недавние слова на него повлияли?
— Не я, а «Пасифик роботикс». Это значит, что и Амелия тоже.
— Как ты решаешь, какую сумму нужно пожертвовать?
— Это сложно. — Сделав знак проходящему мимо официанту, он попросил принести на их столик бутылку минеральной воды. — Мы получаем каждую неделю больше десятка писем от честных благотворительных организаций и, разумеется, от мошенников.
— Так много? — удивилась Девин.
Они подошли к своему столику. Все восемь стульев были свободны. Лукас выдвинул тот, на спинке которого висел шелковый шарф Девин.
— Полагаю, ты говоришь большинству из них «нет»? — спросила она, садясь.
— Если не говорить «нет», то через год можно разориться. Нужно расставлять приоритеты, делать выбор и надеяться, что твои деньги помогут тем, кто этого достоин.
Девин поняла, что Лукас прав.
— Амелии нужно будет этому научиться, — задумчиво произнес он. — Этому и многому другому. Я не хочу показаться всезнайкой, но в управлении крупной корпорацией есть куча сложностей, о которых ты не имеешь ни малейшего представления.
— Ты все это говоришь, чтобы убедить меня, почему так важно, чтобы ты стал ее опекуном? — спросила Девин.
— Я просто хочу, чтобы ты поняла, почему я делаю то, что делаю. Это не игра, Девин. Речь идет о сотнях миллионов… Миллиардах долларов. О рабочих местах для людей в пяти странах. О благополучии моей семьи.
— Не думаю, что дела у Демарко идут плохо.
— Амелия должна будет позаботиться о том, чтобы следующие поколения семьи Демарко надлежащим образом управляли корпорацией. Речь идет не об автомобилях и яхтах, а о больницах, стипендиях — в общем, о благополучии простых людей.
— Ей всего девять месяцев, Лукас.
К ним подошел официант с бутылкой воды и наполнил два стакана.
— Ты права, — сказал Лукас, когда он удалился. — Прежде чем объяснять ей, что важнее — образовательные программы для молодежи или защита животных, нам нужно приучить ее к горшку. Итак, возвращаемся к разговору о нянях.
— Прежде чем бремя ответственности ляжет на ее хрупкие плечи, нам нужно будет позволить ей немного повеселиться.
Прикрепив трубку радионяни к поясу джинсов, Девин закрыла внутреннюю дверь, которая соединяла детскую с ее собственной спальней. Они с Лукасом договорились, что, когда Амелия уснет, они обсудят нянь, которые приходили днем на собеседование.