Озеро Теней
Шрифт:
Конор сверкнул на нее взглядом так, что она опустила глаза.
— Ну все, хватит! — рыкнул он, потом подошел к письменному столу, отпер ящик, достал оттуда ключ, подошел к двери и, отперев, распахнул ее настежь. — А теперь убирайтесь вон! — приказал он.
— Запасной ключ?! Ха! Стало быть, спасательная операция не состоялась? Жаль! — съязвила она на прощанье.
— Если вы сейчас же не уберетесь, тогда вам точно понадобятся спасатели! — предупредил Конор. — Я даю пятнадцать минут на то, чтобы вы забрали своего ухажера и исчезли. Через пятнадцать минут я лично выйду на стоянку и проверю.
Она
Глава 8
Через две недели на северном берегу озера уже тарахтели бульдозеры, расчищающие землю для разбивки поля для гольфа.
По обоюдному молчаливому согласию, Кейт и Брайди ни словом не упоминали о строительстве в присутствии профессора, а он, со свойственной ему водонепроницаемой отрешенностью, казалось, вовсе не замечал, что происходит у него под носом. Наведываясь в деревню, он обходил отгороженную для стройки зону без каких бы то ни было комментариев, в разговорах со знакомыми никогда не обсуждал эту тему, а однажды Брайди заявила, что может поклясться, как слышала, будто бы отец сказал кому-то с отсутствующим видом: «Да Бог с ней, с этой стройкой». На что Кейт иронично заметила:
— Наверное, папа думает, что если он будет не замечать стройку, она прекратится сама собой.
— По-моему, на всем озере найдется только один человек, не приветствующий идею строительства площадки для гольфа. Это наш папа, — заметила в ответ Брайди.
Это была чистая правда. Профессор остался один при своем мнении. Все в округе, так или иначе, видели в последнем предприятии Конора одну лишь выгоду, расценивая его с точки зрения возможности торговли, рабочей занятости и престижа для всей деревни. Единственным, кто высказал недовольство, был О'Шиэз. После того как на почте появились предназначенные для гольф-клуба тележки на колесиках для сбора мячей, старик испугался, что это новшество лишит заработка троих из его восьмерых Пацанов, которые должны были закончить занятия в школе к Рождеству.
На смену августу пришел сентябрь, то тихий и безмятежный, то буйный и ветреный. Деннис работал не покладая рук, чтобы успеть к началу конкурса, а Кейт, памятуя об уговоре с Брайди, все гадала, когда та все-таки захочет освободиться от обещания пробыть дома до конца лета.
Погостив в Мора-Бег, Рори Тирни вернулся в Каслбар, а оттуда отправился с другими парнями на парусную регату. Он планировал вернуться в Дублин в октябре, к началу осеннего семестра, и если Дублин все еще манил Брайди, то разве так уж необходимо было отказывать ей в этом?
События показали, что Кейт волновалась напрасно. Когда они затронули эту тему, Брайди безмятежно заявила, что у нее впереди еще «полно времени» и что она еще успеет выучиться на флориста в Дублине, а пока с большим удовольствием поработает у Конора, и что Рори, узнав о желании профессора не отпускать ее из дома, сказал, что она должна остаться.
Удивленно, хотя и с облегчением, Кейт спросила:
— Не рано ли для Рори приказывать тебе?
На что Брайди блаженно ответила:
— Когда ему кажется, что я по одному
— Покомандовать? Это как?
— Ну, например, заставляю его потеплее одеться или не позволяю, чтобы мама подолгу ждала его. Ты же знаешь, она вдова. В общем, мы с Рори отлично понимаем друг друга, — прибавила Брайди, судя по всему окончательно избавившаяся от совсем еще недавних безосновательных страхов на свой счет.
Зато ее беспокоило другое. Однажды она спросила:
— Кейт, ты не замечала, что папа в последнее время будто бы сдал? Например, совсем недавно, когда он не знал, что я наблюдаю за ним, я заметила, как он остановился и долго не мог отдышаться, а когда сегодня утром я принесла ему молоко, он сидел за столом, обхватив голову руками. Такое впечатление, будто ему трудно даже писать свои трактаты. Как ты думаешь, может, с сердцем у него хуже?
Кейт тоже уже думала об этом и только считала дни до следующего медицинского осмотра. Сейчас же она сказала:
— Нам нужно попросить доктора Килиана перенести осмотр на более ранний срок. А папа так невнимателен к датам, что все равно не заметит.
Небольшой обман состоялся, и профессор Рутвен был убежден, что каким-то непостижимым образом, оказывается, уже прошло четыре месяца, а не три с хвостиком, как ему казалось.
К облегчению сестер, заключение доктора Килиана оказалось сравнительно успокаивающим.
— С клинической точки зрения его состояние лишь немного ухудшилось, — сообщил доктор. — А если он чувствует себя неважно, то, может быть, прислушается наконец к моим советам. Он ведь и сам Прекрасно понимает, что я не могу дать ему новое сердце или даже залатать старое. Лучшее, на что мы можем надеяться, что он продержится в таком состоянии еще долго.
— Скажите, доктор, должна я заставлять его отдыхать больше или ограничивать занятия? — спросила Кейт.
Доктор Килиан усмехнулся:
— Попробуйте, если хотите. Только, по-моему, лучше не суетиться без толку. Пусть продолжает в обычном ритме, потому что тот узкий мир, в котором он живет, является лучшей броней от всего, что могло бы причинить ему вред. А в остальном пусть получше питается, держит ноги в тепле, и не забывайте: все в ваших руках.
Итак, профессор на всю осень остался пребывать в своем отрешенном мире. Пока деревья вокруг озера меняли цвет и роняли листву, он задумал новую серию переводов с гэльского и обсуждал с Кейт идею написания на этом языке пьесы собственного сочинения.
Помимо своей работы Кейт успевала еще редактировать и печатать его рукописи и лекции. Обычно она делала это после ужина в его кабинете, но в тот день, который впоследствии запомнила на всю жизнь, обнаружив с утра, что у нее есть свободное время, решила попечатать на машинке.
День этот выдался на редкость непогожим — словно взбесившийся ветер гнул деревья пополам, а хлещущие клочья дождя взбивали поверхность озера в сплошные серые гребни. Брайди уехала в Корк, а профессор, хотя Кейт и пыталась его отговорить, настоял на том, чтобы, по обыкновению, немного пройтись. Тогда, укутав его потеплее и снарядив термосом с горячим бульоном, Кейт взяла с него обещание, что он вернется до того, как устанет.