Озеро туманов
Шрифт:
— Будь он проклят за то, что вы умираете, — сказал ее муж. — Все прочее я бы ему легко простил. Но, коль скоро уж духи злобы поднебесной приняли мою клятву, так пусть они примут и мое проклятие! Тысяча лет прошла с тех пор, как Спаситель приходил на землю; так вот, я хочу, чтобы половину от этого срока никто из владельцев Керморвана не был бы счастлив в браке! Я желаю, чтобы их жены были уродливыми, или сварливыми, или неверными; но если уж кому-нибудь из них попадется жена красивая и добрая — пусть она умрет очень рано и оставит своего мужа безутешным
И снова раздался крик ворон, на сей раз уже в отдалении, как будто некто очень злой кричал с противоположного берега реки: «Да слышу я, слышу, слышу…»
Сакарисса вздрогнула всем телом.
— Пятьсот лет, мой господин? Это очень долгий срок.
— Я сказал — пятьсот, — упрямо повторил он.
Она покачала головой:
— Да ведь за пятьсот лет весь род Керморванов вымрет, и не останется никого, кто смог бы завершить долгий ряд проклятых…
— Что с того? — спросил муж.
— Да то, что в таком случае ваше проклятие повиснет в воздухе — и никто знает, на чью голову оно падет! Не позволить столь страшному проклятию исполниться совершенно — очень опасное дело. С подобными вещами нужно обращаться как можно осторожнее. И коль скоро я не могу отговорить вас от высказанного желания, то могу ли я, по крайней мере, просить вас смягчить наказание?
Тут она принялась вздыхать так тяжко, что сердце у ее супруга едва не разорвалось от жалости, и он пробормотал, очень тихо, в надежде, что на сей раз духи не разберут ни слова:
— Хорошо, пусть будет не пятьсот лет, а четыреста пятьдесят — четыре раза по сто, согласно числу евангелистов, и еще полстолетия в довесок, как делают все, кто дает деньги в рост, и нечестные торговцы, и враги Христова имени…
— Пожалуйста, — прошептала она, — убавьте еще немножко… Отнимите от назначенного срока хотя бы два десятка…
И, к своему великому разочарованию, он услыхал — уже совсем из дальней дали, с края леса, все то же приглушенное расстоянием карканье:
— Поняли, поняли!.. Четыреста тридцать лет! Четыреста тридцать, а не пятьсот! Четыреста и еще полстолетия за вычетом двух десятков в довесок!
Сир Керморван не чувствовал на себе никакой вины из-за смерти Сакариссы. Он явился в Рюстефан и выразил соболезнование ее мужу, как и полагается доброму соседу, однако держался при этом весьма рассеянно и не расспрашивал о подробностях. Желая утешить вдовца, он добавил:
— Она в любом случае вряд ли пережила бы первые роды — дурно была сложена, так что потерю вашу великой не сочтешь.
Такое бессердечие заставило многих заскрежетать зубами, однако сам вдовец оставался на диво спокоен и даже поблагодарил Эрвана за проявленное сочувствие.
— Вы заметили? Он улыбнулся! — прошептала одна добрая женщина другой прямо на ухо. — Где это видано, чтобы вдовец, заслышав такие речи, улыбался? А ведь как он ее любил, эту Сакариссу! Лично я теперь ничему не удивлюсь, дорогая соседка.
И та была с нею полностью согласна.
Спустя
Эрван де Керморван начал с главного и сказал прямо:
— Мне весьма полюбилась ваша дочь, сир, так что я не прочь взять ее в жены.
— Моя дочь? — Барон чрезвычайно удивился, услышав такое. Он призвал к себе Сибильду и несколько минут пристально разглядывал ее, после чего отослал прочь и только после этого произнес: — Но ведь моя дочь еще совсем маленькая девочка! Удивляюсь, как вы этого не увидели.
— А я удивляюсь тому, чего не видите вы, барон: домнилла Сибильда давным-давно выросла и стала взрослой! — возразил Эрван.
— Давным-давно? — прищурился барон. — Это с какого же, позвольте узнать, времени вы отсчитываете ваше «давным-давно»?
Но сбить Эрвана с толку оказалось трудным делом.
— С того часа, как я впервые увидел ее, — ответил он спокойно. — Я полюбил вашу дочь и, говорю вам, желаю взять ее в законные супруги. Не вижу причин отказывать мне: я знатен и нахожусь в родстве с лучшими фамилиями Бретани, а Керморван — превосходное владение.
Барон помялся немного.
— Скажите, правда ли то, что говорят о вас глупые люди?
— Глупые люди болтают много вздора, — сказал Эрван. — На то они и дураки — таково уж их предназначение на земле; а иначе дураками пришлось бы быть кому-нибудь другому, хоть бы и нам с вами.
— Доходили слухи, будто из-за вас умерла молодая женщина, — продолжал барон.
Удивление Эрвана при этих словах было таким глубоким и искренним — а он и в самом деле даже не подозревал о той роли, которую он сыграл в судьбе Сакариссы, — что всякие подозрения барона тотчас рассеялись. Повода отказать сиру Керморвану и впрямь не имелось. Что касается Сибильды, то она даже захлопала в ладоши от радости, едва лишь заслышала о сватовстве.
Она прибыла в замок Керморван за неделю до объявленной свадьбы и расположилась в отведенных ей комнатах с большим числом слуг, расставила там множество своих сундуков с приданым и вообще устроилась наилучшим образом.
Сибильда почти не виделась с женихом. Эрван де Керморван был занят приготовлениями, рассылал приглашения, принимал все новых и новых гостей, а также следил за делами на кухне, где ужасный грохот не умолкал ни на мгновение. Сир Эрван немалое значение придавал яствам и за предсвадебные дни измучил поваров придирками до полусмерти, так что один из них даже пытался покончить с собой и был остановлен только в самый последний момент.