Ожерелье голубки
Шрифт:
Я скажу об этом стихотворение, где есть такой стих:
Смеется сад, и плачут облака — подобно любимому, которого видит влюбленный, плененный.Вот диковинное сближение, о котором рассказал мне какой-то мой друг. В одном из домов, находившихся поблизости, была у него возлюбленная, и было в обоих домах место, с которого один из любящих видел Другого. И девушка становилась на это место (а между ними было некоторое расстояние) и приветствовала юношу, и была рука ее обернута ее рубашкой. И юноша заговорил с нею и спросил ее об этом, и она отвечала: — Может быть, узнают что-нибудь о нашем деле, и встанет сюда для тебя кто-нибудь другой, и будет тебя приветствовать, и ответишь ты ему, и оправдается предположение. Это знак между
И нередко наслажденье близостью и согласие сердец таково, что появляется в сближении дерзость и не смотрят влюбленные на хулящих, не скрываются от наблюдающего и не думают о доносящем, — напротив, упреки тогда подзадоривают. Описывая сближение, я скажу стихи, среди которых есть такой:
Сколько кружил ты вокруг любви, и досталось тебе то же, что достается бабочкам.Оттуда же:
Треволненья любви идут к близости, как идет на свет огня ночной путешественник.Оттуда же:
Он утолил меня близостью с госпожой моей, как утоляют жажду сильно жаждущего.Оттуда же:
Не останавливай глаз у предела: красота его все увеличивается и распространяется.Я скажу еще из одной моей поэмы:
За кровь убитого страстью дадут ли плату? За плененного страстью заплатят ли выкуп? И будет ли на веку моем к ней возвращенье, подобное минувшему дню в долине! Я был тогда плывущим и жаждущим — о великое диво плывущий и жаждущий. Изнурен я, владычица моя, от страсти, но не увидят меня глаза посетителей. Как приведет страсть к тому, кто скрыт от глаз оседлого и кочующего? Наскучило врачу лечить меня, и жалеют меня из-за недуга завистники.
Глава о разрыве
К бедствиям любви относится и разрыв. Он бывает нескольких видов, и первый из них — разрыв, вызванный осторожностью из-за присутствующего соглядатая. Такой разрыв слаще всякого сближения, и если бы внешность слова и законы наименования не требовали включения его в эту главу, я, наверное, устранил бы его из нее и счел бы его слишком высоким, чтобы быть в ней начертанным. И видишь ты тогда, что любимая отворачивается от любящего, обращается с речью к другому и двусмысленно отвечает намекающему, чтобы не настигли его предположения и не опередили его подозрения. Ты видишь, что и любящий поступает так же, но природа увлекает его к возлюбленной и душа его к ней направляет вопреки ему, и видишь ты тогда, что, отворачиваясь, подобен он идущему навстречу и, молча, как бы говорит, и смотрит он на самого себя, глядя в другую сторону.
И когда человек, острый и догадливый, раскроет воображением тайный смысл их речей, поймет он, что скрытое отличается от явного и высказанное громко не есть суть дела. Поистине, это зрелище, навлекающее смуту, и вид, приводящий в движение спокойное, волнующий умы, возбуждающий душу и влекущий к мужеству. У меня есть стихи кое о чем из этого, и я приведу их, как мы условились, хотя в них и выражена другая мысль. Вот один из них:
Бранится Абу-ль-Аббас, не зная его природы, как порицает рыба страуса за жажду.Оттуда же:
Скольким друзьям оказывал я почет — не добровольно и не по принуждению, но ради чего-нибудь и умышленно. И делалась милость эта ради другого, как расставляют силки с зернами для птиц.Я скажу еще стихи из поэмы, заключающей различные изречения и всевозможные свойства природы.
Радость моего сердца — тому, кого я избрал; радость улыбки зубов — тем, кого я сторонюсь. Ведь пьют колоквинт противный, если болезнь есть, и оставляют чистый мед, хотя и любим он. ОтвернулсяОттуда же:
Я поставил владык любви моей на место моих качеств, — жизнь моя в них и смерть из-за них страшна.Оттуда же:
Я не из тех, кого располагает улыбка, и отчуждение не выражает того, что в моей душе. Внутренне хочу я бежать от атого человека, а наружно — «семья, приют и простор» [74] . Я видел: высоко вздымается пламя войны, но сначала начинается она игрою. На пестрой змее узоры, и дивен цвет ее, а под узорами — яд, в нее вложенный. Поистине, блеск меча прекраснее всего видом, но когда взмахивают им, в нем острая гибель. Униженье души считаю я гордостью ее обладателей, если достигнет она им того, чего хочет. Ведь кладет человек лик свой на землю, а назавтра приходит хранимый и взысканный милостью. Позор, что гонит пред собой величие, лучше для юноши, чем величие, если идет за ним конь унижения. Сколько раз после скудости видим мы пиршество, и нередко приводит голод за собой изобилие. Не вкусил тот величия души, кто ее не унижает, и не наслаждался отдыхом тот, кто не уставал. Найти немного воды после жажды — слаще и приятней тебе, чем дважды напиться, когда возможно.74
«Семья, приют и простор» — обычная формула приветствия у арабов.
Оттуда же:
Во всякой твари ты видишь различие, проси же хорошего, если не даровано тебе лучшее. Соглашайся идти к воде мутной только при необходимости, когда нет на земле кроме нее питья. Не приближайся к соленым водам — они застревают в горле, и жажда свободному достойней и обязательней.Оттуда же:
Бери же от даров ее сколько придется, довольствуйся малым — не будь занят мыслью о том, кто одолевает. Ведь нет у тебя для нее ни руки, ни условия; ни мать она, если достигнешь успеха, ни отец.Оттуда же:
Не теряй надежды на то, что достается с помощью хитрости, если и далека она, — бывает ведь дело далеким и трудным. Не доверяй мраку — заря поднимается; не думай о свете — солнце ведь заходит.Оттуда же:
Будь настойчив — вода точит скалу, когда долго набегает она на нее и уходит. Делай чисто и не будь ленивым; действуй понемногу, как бы часто ни делал ты, — ведь моросящий дождь не обилен, но просачивается в землю. И если бы мог человек кормиться ядом, яд бы питал его и была бы в нем для него пища испытанная.Затем бывает разрыв, вызванный любовной надменностью. Он слаще многих сближений, и поэтому случается он только при уверенности каждого из влюбленных в другом, когда утвердится доказательство действительности его договора. Тогда-то и делает возлюбленная вид, что порвала, желая видеть стойкость любящего, и чтобы не была его жизнь вполне ясной и опечалился бы он от этого, если чрезмерна его любовь, — не из-за того, что случилось, но боясь, что возвысится это дело до чего-нибудь более значительного и будет разрыв причиною иного, — или же опасаясь, что наступит беда от случившегося пресыщения.