Ожерелье вечности

Волкова Марина

— Насколько я помню, при нашей встрече в твоём прошлом существовании в виде призрака, ты не заказывал героя, ты просто хотел существовать, жить. Разве не так? Тогда о каком таком героизме речь?

— Ну, я имею в виду, прежде всего, элементарную добычу пропитания, а потом и просто умение сосуществовать друг с другом, не перегрызая глотки. Это вам, людям, проще в этом отношении, особенно вегетарианцам, — пощипали травку и вперёд. А что делать нам, плотоядным? Как известно, волка ноги кормят, сколько километров намотаешь и не факт, что не зря.

— Волк, ты что, жалуешься?

— Ну вот, нельзя и рассказать про отдельные недостатки, сразу начинают принимать за нытика, ну, что за жизнь! Нет, я всем доволен, а пробежки помогают сохранять высокий жизненный тонус.

— Волк, прекрати разговаривать штампами, будь оригинальней, — посоветовала Маша, которую раздражали эти неуклюжие наукообразные обороты в его речи.

— Машенька,

дорогая, что поделаешь, если педагог при моём воспитании пользовался исключительно учебником, выполняя все предписания до запятой, но просто общаться со мной не считал нужным. Вот казёнщина и прёт.

Вечер закончился весёлым ужином, за которым волки вежливо делали вид, что очень довольны поданной на стол вегетарианской пищей, а хозяева еле сдерживали ухмылки по поводу этой вежливости…

После их ухода, затолкав грязную посуду в утилизатор, Николай зашёл в спальню. Садящееся летнее солнце вызолотило прядь волос спящей Маши и коротенькие торчащие волосёнки сына. Они спали так блаженно, на их лицах застыло одинаковое выражение полного довольства оттого, что они опять были вместе, неделимым целым. Николай невольно позавидовал Маше, её спокойному ощущению правильности происходящего. Сам он о себе того же сказать не мог. Его мучили сомнения и тревожные предчувствия. Он ненавидел лютой ненавистью саму мысль о том, что опять может лишиться всего самого дорогого на свете, если эта реальность, вне зависимости от его желания, не удержит его в себе, посчитав его миссию выполненной. Ведь не зря же ворон накаркал про сына, знал что-то, но не хотел, а, может, и не смог, помочь. Для чего-то же он назвал дату встречи, значит, знал, что понадобится Николаю. От этих мыслей у Николая впервые за всё время пребывания здесь заболела голова, он наклонился, поцеловал любимых, и пошёл во двор посмотреть на закат. Переступив через порог, он внезапно обнаружил себя в тумане, оглянулся и не увидел только что закрывшейся за ним двери, да и самого дома, леса, Земли. Что-то неумолимо выталкивало его из недавнего счастья, будущего, возвращая в постылое настоящее, вновь обрекая на муку и одиночество. Он взвыл от отчаяния, и голос его на все лады повторило влажное эхо. Прислушавшись, он услышал два отклика, два женских голоса, зовущих его по имени. Он закричал:

— Мария! — в надежде опять услышать ответ, но тишина и безмолвие укутали его плотным покрывалом, от которого даже было трудно дышать. Так, задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем, с мокрой от слёз бородой, Николай подскочил, открыл глаза и увидел опять знакомую ростовскую квартиру, отвратительную в своей неизбежности…

"Прости, прощай", и нет тебя уж рядом,

А я стою и вслед тебе гляжу,

Но не вернуть тебя мне этим взглядом,

А слов окликнуть я не нахожу…

КНИГА ТРЕТЬЯ. "МАРИЯ"

I

— Господи-и-и-и! — протяжно вздохнула Мария, в очередной раз пытаясь загнать проказницу козу в загончик.

— Не поминай имя Господа всуе, женщина, просто включи, наконец, соображение, — Афанасий, был, как всегда прав и категоричен.

Коза вроде паслась спокойно, но стоило только попробовать приблизиться к ней, задирала торчком хвостик и скачками убегала подальше, наблюдая за расстроенной хозяйкой. А расстраиваться было чему — скоро появится Кирилл, а у неё коза недоена, не будет столь любимого им молочка. Ведь после исчезновения Николая от расстройства у Марии пропало молоко, и новорожденному сыну кормилицу заменила коза, пригнанная верным Волком, и эта проказница была уже праправнучкой той самой козы. Прошло три десятка лет, но сердце болело уже привычной болью, когда она вспоминала то ужасное утро, когда, проснувшись от отчаянного крика малыша, не нашла дома Николая. Его не было нигде, ни в доме, ни во дворе, ни в огороде, столь им любимом, ни в лесу неподалёку. Подоспевший друг Волк пытался по запаху найти след Николая, но безрезультатно, тот просто исчез с порога. Подав заявку на спасение, Мария с тоской ожидала результатов поиска, уже догадавшись, но ещё не в силах поверить, что Николай вернулся в своё настоящее. Как метеор на небосводе, мелькнула такая яркая, но такая коротенькая их любовь, оставив на память заботу, маленького Кирюшу. Когда спасатели вернулись и безнадёжно развели руками, Мария как застыла в своём горе. Она понимала, что стоит только поддаться отчаянию, тогда конец, ей незачем будет жить. Стараясь просто реже вспоминать об этой боли, она нашла утешение в сынишке, радуясь каждому его новому

открытию и шагу. Малыш рос на редкость сообразительным и чувствительным. Материнская боль передалась и ему. Он мечтал о том дне, когда отец вернётся, и они все будут счастливы. Эта детская мечта нашла своё отражение в его работе, которой он посвящал всё своё время, изредка вырываясь проведать мать. Их домик был необыкновенно уютным, и его всегда влекло сюда, где он, казалось, подпитывался энергией. О его отце ходили легенды не только на Земле, но и на колонизированном Марсе. На основе событий, вернувших свободу Земле во время нашествия инопланетян, было записано множество художественных произведений. Кирилл гордился тем, что никто больше из людей не смог повторить опытов с материализацией. К сожалению, с генами эта способность не передалась, но Кирилл нашёл другое применение своим недюжинным способностям. Помня рассказ матери о появлении Николая из прошлого, Кирилл задумал повторить, а может, и усовершенствовать такой переход во времени и пространстве.

Извечна тема времени теченья, -

Мы существуем лишь какой-то миг.

Уходят в прошлое слова-мгновенья,

А нам на память — шёпот, фраза, крик…

Мария решила пойти на хитрость, подобрала хворостину и хлестнула по другому боку козы, откуда та не ожидала никакого подвоха. От неожиданности коза метнулась к хозяйке, ища спасение от неведомой опасности. Мария живо ухватила негодницу за ошейник и повела в загончик, где подойник уже ожидал своего часа.

— Ну, вот, додумалась. На Бога надейся, а сам не плошай, — люди не зря же так говорят. А то сидела бы, ждала бы неизвестно чего, а мы тут с Кирюшей без молока бы остались. Разве ж это справедливо? — Афанасий не отставал от хозяйки, с интересом наблюдая, как белые струи с шипением бьются о подойник. Он зажмурил свои круглые жёлтые глаза, представляя, как он сейчас будет лакать ещё тёплое молочко. Мария, увидела его облизывания и невольно улыбнулась, — Афанасий был настоящий мужичок, хоть и домовой. Видимо, когда Николай задумывал этот дом, не оставил без внимания и его хранителя, придав ему большую долю материальности, чем обычно. Пока хозяин был дома, Афанасия не было ни видно, ни слышно. Но однажды, не выдержав ночных рыданий Марии над больным Кирюшей, он вышел на свет, немало её напугав. Но потом Мария привыкла к нему, она находила у него понимание и поддержку, трезвый взгляд на вещи и практическую сметку. Правда, у него была небольшая особенность, которая со временем превратилась в недостаток, — он ничего не оставлял без своего внимания, без своего комментария, обычно поучительного содержания. Сначала Мария напрягалась от его поучений, просто из самолюбия, по молодости, когда думала, что и сама всё знает и понимает, но, убедившись не один раз в его правоте, прониклась к нему уважением и часто думала, что ей одной, без Афанасия, было бы совсем невыносимо. А тот, взяв её под опеку, часто не стеснялся в выражениях, лишь при Кирилле вёл себя более прилично, считая того новым хозяином.

Когда Мария возвращалась с молоком в дом, увидела, что дверь открыта, хотя она точно помнила, что закрывала, когда уходила. Озадаченная, она осторожно заглянула в комнату, и подойник с молоком полетел у неё из рук, обдавая всё вокруг белыми брызгами. Афанасий не смог удержаться от замечания:

— Эх, ну, что ты такая неумеха! Лишила-таки нас молочка, косорукая!

А она, растерянная, переводила взгляд с пролитого молока на человека, сидевшего в кресле, и обратно, и не находила слов, чтобы выразить охватившее её смятение. Это был Николай, ничуть не изменившийся за эти годы, время лишь немного посеребрило ему виски. Он встал, протянул руки и хрипло позвал:

— Мария!

Она же упала, как подстреленная птица, на пол без чувств. Афанасий всплеснул руками и запричитал:

— Да что же это делается, добрые люди! К ней муж вернулся, а она падать вздумала, ну, что за натура такая! Здравствуйте, хозяин! Я тут, если что, — застеснялся домовой и растворился в воздухе.

Тут отворилась дверь, и в комнату вошёл Кирилл. Оценив обстановку, он бросился к матери, приподнял её, встряхнул, позвал несколько раз, но Мария не приходила в себя. Тогда Кирилл, гневно сведя к переносице брови, спросил:

— Кто Вы такой и что случилось с мамой?

— Я — Николай. А мама просто лишилась чувств, при виде меня.

— Какой такой Николай? Не смейте играть чужими чувствами! Нашли где-то информацию о постигшем нас несчастье и теперь пытаетесь сыграть на этом? Не выйдет! Мой отец был героем и не опускался до дешёвых розыгрышей, — ответил Кирилл и заметил, как побледнел незнакомец. В это время Мария пришла в себя, услышала его последние слова и сказала:

— Кирюша, это он, твой отец. Я просто от неожиданности разлила молоко, как же так?