Ожидаемое забвение

Ростокин Виктор

«Распылились мысли…»

Распылились мыслиНе песком, а пеплом,Разнесло не тучей,Не студеным ветром,А худою силойПо сутемкам дальним.И на свете нету,Только их видали!Человек остался(Он – в оцепененье!),И наедине онСо своею тенью.Что вокруг? Не можетРазгадать и вникнуть.Темь. Нагроможденье.Рожи. Крики. Лики.Чьи? Забыл. Забылся.Как бы оглянулсяВ прошлое, куда быТотчас возвернулся?Подле зрячий каменьВоздохнул глубоко.Это все случилосьБлизко. И далеко.

«Старушки

изучают землю…»

Старушки изучают землю,Они к ней тянутся нутром,Инстинкт родства подспудно дремлет,Сполна откроется потом.Быть может, через день иль месяц,Тут как уж повелит Господь.У каждой будет свое местоВ глуби, где растворится плоть.Все это знают понаслышке,По снам, когда из жизни той,Гробов несвежих сдвинув крышки,Покойников выходит строй,И разбредаются по избамМужья, сыны… и внуки тож…И что-то шепчут близко-близко.И строгий голос: «Не тревожь!»И просыпаются старушки,И озираются они.Но та ж сиротская избушка,И те же тлеющие дни,И то же старое кладбище,Целехонькие бугорки.Крестов и обелисков вышеЗа ночку выросли цветки.

«Нужны ли мужику промашки…»

Нужны ли мужику промашки:Напиться вдрызг хотя бы раз,И в драке разорвать рубашку,И получить удар под глаз?Мужик не станет объясняться,А лишь потупит хмуро взор.Конечно, он не прочь подраться,Под глазом схлопотать узор.За душу милую баклажкуПрилюдно осушить до дна.Но что касается рубашки…Пусть не волнуется жена!

«Есть опасенье, даже страх…»

Есть опасенье, даже страхИ горький опыт сожаленья.Сторожко замедляешь шаг.Еще, еще одно мгновенье.И все… Стакан в руке твоей,Дрожащей от былых попоек.Торопит кто-то: «Пей же, пей!»Теперь ты вечный раб помоек!На морде синяки-цветы,На брюках иверни (так модно).А спать завалишься в кусты,Как шелудивый пес, голодный.Сорвался уж который раз,Какое, боже, невезенье!А завтра в протрезвленья часПребудешь в горьком сожаленье.…И вновь стакан в твоей руке.

Выпил водки, но мало…

Отчего неспокоен?Не виновен ли Марс?Он незримой рукоюМанит. Все это фарс!Выпил водки, но мало,Обожгла не совсем.За окном запоздалоСветят фары. Зачем?Замутилось сознанье,Душу что-то гнетет.Дело все в расстоянье,А то был бы полетНе до Марса, возможно,До морских берегов.Страх еще не низложен —Самый злой из врагов,Точит, тянется к горлуСкользкой, жуткой петлей.Город… горюшко-горе…День разрезан струей,И стекло обагрилось,Не глядеть бы в упор.Обещалось. Любилось.Кто поставил затор,Отлучил друг от друга,Словно порчу навел?Он из пьяного кругаВыход сам не нашел.Тот, что стал неспокоен, —Не виновен в том Марс,Хоть незримой рукоюМанит. Все это фарс!

«Последняя пробежка…»

Последняя пробежка…Никто не помешал.Крестом возникла вешка.Устал. И ниц упал.– О, как же долго жил он.– Как много знал, любил.– И вороны кружили.– И дождь холодный бил.Так фразы прозвучали,Надгробные слова.Отрада в них с печалью,Тюльпан, плакун-трава.Никто

и не заметил,Как лист к стволу припал:Порыв ударил ветра —Так быстро он бежал!

«Войну посылает Бог…»

Войну посылает БогДля усмирения духа.Где запад? А где восток?О них не доносится слуха.А только железо ревет,Огонь даже солнышко плавит.Народ убивает народ,И кровь шар земной заливает.Все превратится в золу,Пекло тела разлагает.Как по кладбищу, по селуДух безымянный витает.

«Ух!» и «Ах!»

Из окна несложно выброситься,Если кто-то подтолкнет.Но сначала надо выбриться,Сполоснуть бальзамом рот.И, забыв «прихватизацию»(Ты в ней щедро «прихватил»),В гости пригласить приятеля(В связке он с тобою был).И в застолье часто чокатьсяЗа успехи в грабеже.А потом: «Да че ты!.. Че ты!Слаб в коленках?! В мандраже?!»И один вдруг погрустнеетИ рукой махнет: «Народ,Вот увидишь, озвереет,Кровное себе вернет!»А второй насупит брови,Не промолвит ничего,Он совсем иной по крови,Мысль иная у него.Дальше простенький сценарий:Перекур. Балкон. «Ух! Ах!»Очень правильные парни:«Ух!» – не промах! «Ах!» – пром'aх!

«В центре Елани пасутся коровы…»

В центре Елани пасутся коровы —Нету сочнее травы!Молвит пастух: «Здеся воздух здоровый,Много полезной воды.Я бы еще очень кстати добавил:Любят буренки, когдаОколо Ленина доят их бабы,Смотрит на них детвора.А милиционер улыбается, мимоОн по заданью идет,И попугайчик из форточки, Дима,Звуки быка издает!»Я-то и сам, коли в центре бываю,Слушать люблю пастуха:«Стадо, конечно, в луга я гоняю,Травка и там – не труха.Я же умышленно, чтобы все знали,Видели Зорек, Лысух.Чтоб молоко, а не пиво в бокалах,Сельский присутствовал дух».В эту минуту, блаженно вздыхая(Благо, далеко уж мент),Бок почесала корова рябаяОб монолит – постамент.

Впечатления о городе

* * *

Опасный город, не опасней тыСела, откуда я приехал.Там смотрят кроткие цветыИз дыр угаснувшего снега.Не ждать им радости весны,Никто уже их не заметит.Дворы корявые грустны,Окошко в темноте не светит.В проулках пьяный мат, галдежИ поножовщина. И взрывы.Гуляет буйно молодежь,На свете нет ее счастливей,Ведь льется самогон рекой!А власть трусливо схоронилась.Пошла девчонка за водой,Над ней содеяли насилье.Игнат в райцентр не повез.Кирилл турнул шпану из сада.А значат, родичам от слезНе будет жизненной отрады!Село бурьяном заросло,И рыскает в бурьяне этомИ день и ночь такое зло,Которому названья нету.

* * *

Я уезжал из города под утро,Туман скрывал многоэтажный ряд.Подумалось в минуты эти: мудроОткрылось мне (и был тому я рад!).Устроилось легко все и нежданно,Как будто я не покидал поля,Жил неразлучно с ними, неустанно,И не поранилась душа моя,Задевшая бетонную колоннуДворца неподзаконного царька.Одна в тумане брезжила иконаИ чья-то милосердная рука.

* * *