Ожидание чуда

Рид Джоанна

– Гм… я определенно…

– Как его зовут? – властно потребовала ответа Ребекка Флеминг.

– Как зовут?… – растерялась Джейн.

– Да, Джейн, скажи, как его зовут, – вторили подруги, искренне желая знать мельчайшие подробности.

Девушка отпила из стакана, отчаянно стараясь сконцентрироваться на новой проблеме.

– Его фамилия… – Маршалл… А зовут… зовут его… Леонард. – Она с удивлением услышала свой невозмутимо-спокойный голос. Ребекка, скучающая до сего момента, пришла в крайнее изумление. Но Джейн, позвякивая еще не растаявшими кусочками льда в своем стакане и пытаясь сохранить спокойный безразличный

тон, не заметила смятения гостьи.

– Леонард Маршалл! – Кэрол, казалось, пробовала имя на вкус. – Так зовут только главных героев в романах о любви, которые я читаю взахлеб.

– Прошу прощения, но мне пора. – Ребекка стремительно вскочила и со звоном поставила пустой бокал на поднос. – Придется поторапливаться, я и не заметила, как быстро пролетело время.

– Конечно-конечно, – отозвалась Джейн, недоуменно пожимая плечами. – Приятно было познакомиться.

– Что ж, встретимся вновь в следующую субботу. Отец хочет устроить прием для своих сотрудников. Уверена, что кое-кого из вас ждут сюрпризы. – Она хитро взглянула на Джейн, улыбнулась и выскочила за дверь.

– Хотела бы я знать, чего это она так резко сорвалась, – нахмурилась Анджела.

– Трудно сказать, – пожала плечами Кэрол. – Скорее всего, семейство Флеминг не раз бывало в подобных круизах, и Ребекке наскучило выслушивать подробности. Мы даже не входим в круг ее подруг.

– Мне почему-то совсем не хочется дружить с ней, – трезво заключила Джейн, уставившись на захлопнувшуюся дверь. – У меня такое ощущение, будто мисс Флеминг полагает, что снобизм и набитый деньгами кошелек освобождают от необходимости соблюдать правила приличия.

– А еще она непревзойденная сплетница, – посетовала Анджела. – Я подозреваю, что она бессовестно подслушивает все служебные разговоры. Слава богу, на следующей неделе Джулия возвращается.

Джейн снова уселась в кресло-качалку и спросила у подруг:

– Вам доводилось иметь дело с ее сестрой, Дорис?

Обе девушки отрицательно покачали головами.

– Дорис никогда не заходит в офис, а в прошлом году даже не приняла участия в традиционном банкете по случаю Дня независимости. «Я так редко бываю на нижних этажах папенькиной фирмы…» – Джейн так удачно передразнила Ребекку, что подруги покатились со смеху.

– А теперь мы послушаем историю твоих романтических похождений с самого начала, – безапелляционно заявила Кэрол, протягивая свой стакан за дополнительной порцией коктейля…

Джейн чувствовала себя совершенно разбитой, когда провожала подруг по домам поздно вечером. Она по привычке прибралась в своей единственной комнате, раздвинула софу, превратив ее в кровать, и направилась к платяному шкафу. Надевая простенькую ночную рубашку из тонкого ситца, она поймала собственное отражение в зеркале. В рыжеволосой лгунье ровно сто восемьдесят сантиметров роста и шестьдесят два килограмма веса. В большом зеркале она отражалась вся от макушки до самых пяток.

Ей вдруг захотелось повнимательнее рассмотреть себя. Вот уже несколько лет Джейн не находила никаких изменений в своей внешности. Она достигла своего теперешнего роста в шестнадцать лет. Жутко стесняясь его, она стала сутулиться. Позже потребовались годы упражнений, чтобы исправить осанку. Волнистые от природы волосы с детских лет сохраняли ярко-медный

цвет. В лице не было ничего утонченного и загадочного: прямой нос, большой рот с пухлыми губами. Скулы выступали лишь тогда, когда она ела что-нибудь кислое. Главным своим украшением Джейн по праву считала глаза: огромные, миндалевидного разреза, редкого зеленовато-голубого цвета. Они смотрели на мир открыто и наивно, даже когда их обладательница откровенно лгала.

Сестра Марта, настоятельница в монастырском интернате, одном из многих в длинной веренице школ, в которых довелось учиться Джейн, не раз возводила руки к небесам и укоризненно качала головой, выслушивая очередное невероятное объяснение девочки, почему ей не удалось выучить урок. Несколько лет подряд абсолютно неуправляемая девчонкa-сорванец баламутила всю школу, подкладывала одноклассницам в парты лягушек и пауков, взрывала на уроках хлопушки и при этом смотрела на настоятельницу незамутненными ангельскими глазами цвета морской волны.

Приблизившись к холодному стеклу, Джейн пыталась постигнуть, действительно ли глаза являются зеркалом души. Ее душа жестоко страдала ото лжи. Джейн лгала постоянно, причем даже себе, живя в своем придуманном мире, потому что реальный мир был слишком жесток к ней. Сегодня она снова солгала.

– Ты неисправима, – сердито прошипела Джейн своему отражению в зеркале, захлопнула дверь шкафа, решительно направилась к софе и плюхнулась на нее со всего размаху.

Она надеялась, что с возрастом к ней придет мудрость, полагала, что накопленное профессиональное мастерство придаст ей уверенности в себе и сделает детскую привычку фантазировать ненужной. Сегодня она превзошла себя, усердствовала так, что маленькая ложь выросла в огромный обман. Джейн подняла к небесам свои невинные глаза, чувствуя, что сестра Марта наблюдает за ней оттуда.

Джейн отправилась в круиз, предвкушая, что ей предстоит незабываемый отдых. Она всю жизнь мечтала полюбоваться звездами, падающими с небес прямо в ночной океан и мерцающими уже со дна, серебряной дорожкой лунного света на гладкой поверхности моря, тянущейся до самого горизонта; ей хотелось ощутить, как ветер ласково треплет ее волосы, а самое главное – она действительно надеялась встретить красивого и нежного парня, влюбиться в него и целоваться под волшебным тропическим небом. Но это были пустые мечты, которые развеялись в пух и прах.

Все шесть дней Джейн провела в обществе пожилого судового доктора и медсестры – его жены. Девушка была заточена в своей крошечной каморке на самой нижней палубе; ей пришлось испытать невероятные мучения от жестокой простуды, сопровождающейся резями в желудке, и такой сильной морской болезни, что даже судовой доктор, глядя на нее, беспомощно разводил руками.

Круиз сулил массу удовольствий. В ожидании чуда Джейн взошла на судно, быстро повесила в шкафчик яркие воздушные наряды, купленные специально для путешествия, и отправилась изучать палубы, одну за другой. Описывая «Колумбус» подругам, Джейн ни на йоту не погрешила против истины. От его размеров и роскошной внутренней отделки захватывало дух. Но стоило теплоходу выйти в открытое море, как стены и потолок стали качаться, а линия горизонта беспрестанно начала менять свое местоположение. У Джейн закружилась голова, а желудок вывернуло чуть ли не наизнанку.