Ожидание Двойной Кошки

Афанасьев Иван Борисович

— Вот тут и может возникнуть интересная ситуация, сын. В случае неразберихи с наследованием сильнейшим претендентом на трон короля становится Великий Герцог. Детали тебе может пояснить Лебедень. Уверяю тебя, королевская гвардия однозначно поддержит такого кандидата.

— Как же это придворные не озаботились осчастливить короля наследником? — удивился я, и герцогиня неожиданно хихикнула.

Герцог ей поощрительно улыбнулся, и она пояснила:

— Нынешний король не переносит лжи. Лгущий ему человек для него воняет, есть у него такая колдовская особенность. Представь, Юркай, как такой человек сможет жить в браке?

Он не сможет, и даже не попытается. Брак — это ведь сложное дипломатическое искусство. А что такое дипломатия, как не облагороженный обман? Плодить же ублюдков королю нет никакого резона. Поди потом, доказывай его права, даже если король признает бастарда своим отпрыском. Нет, вся надежда династии на детей Колодия. У него три сына, и любой из них может стать монархом.

— Регентом в королевстве, если что, наверняка станет граф Корсма, глава тайной канцелярии. Династических прав у него нет, но ему равно верят и король, и Колодий. К тому же его пост позволяет пресечь любой заговор, — продолжил герцог.

Чувствовалось, что эта тема герцогской семье была близка, как никакая другая. И герцогская, и королевская семьи пришли в упадок. Дети, которые были еще малы, чтобы управлять сейчас, вроде бы давали надежду на будущее. Но день сегодняшний грозил нешуточными потрясениями. Великий дождь, Двойная Кошка, болезнь герцога — с этими заботами предстояло справляться мне и Дарсмару Первому. А если не ему — то графу Корсме.

Закончив обед, герцог смущенно улыбнулся и сказал, что пойдет, приляжет ненадолго. Я еще отдавал должное яблокам, герцогиня тоже задержалась. Едва ее супруг и мой приемный отец удалился, она придвинулась ко мне.

— Юркай, ты, правда собрался на гору Белого Облака?

Я пожал плечами в ответ:

— Если я не найду ответов на свои вопросы в другом месте…. Это лишь возможность. Не могу сказать, что мне так уж хочется туда добираться. Дороги туда, насколько я понял, не существует?

Туда не было дорог; в лесах вокруг гнездилась разнообразная нежить, весьма зловредная; хватало и диких зверей. Но самым опасным местом считалась снежная шапка горы. Никто не знал, как без риска погибнуть подниматься по заснеженному льду.

— Если Великие Светлые не захотят, чтобы кто-то к ним пришел, он не дойдет до вершины. Туда поднимаются лишь люди, ведомые великой целью, могучие своей прямотой.

Герцогиня смотрела мне в глаза, и я прекрасно понимал ее, без слов. Даже мысли читать не было необходимости. Лукьяс. Безнадежно больной сын. Если бы его можно было доставить на вершину горы, к Великим Светлым! Они излечивали людей, раненных нежитью. Но излечивали тех, кто хотя бы мог ходить. Тех, кого их спутники сумели провести через нехоженые леса, среди зверья и нежити, кого сумели поднять по крутым склонам и обледенелым сугробам. Герцогиня понимала, что я, даже если дойду сам, никак не смогу дотащить наверх на себе Лукьяса. Она надеялась лишь на милость Великих Светлых.

Вдруг они, милосердные и всемогущие, сумеют помочь ему на расстоянии? А если не смогут, то пусть в своей милости хотя бы прекратят его нынешнюю жизнь, которая для его родителей хуже смерти.

Герцогиня молчала. Молчала еще и потому, что понимала — излечение Лукьяса создаст мне, официальному наследнику, серьезную проблему. Возникнет нешуточная дилемма: кто же из нас истинные наследник? Сын по крови, или усыновленный пришелец? Она молчала,

лишь свято надеясь, что я хоть чем-то ей помогу. Она не могла даже ни о чем просить, потому что, как герцогиня, понимала всю огромность такой просьбы. Ее просьба была бы неподъемной для любого середца, а о том, что я землянин и Открыватель, не знал в этом мире никто. Она лишь надеялась, как всегда надеются матери. Надеялась на чудо.

Я не смог остаться равнодушным. Ничего не сказав, я поднялся на одну из башен. Среди моих способностей имелось и умение разглядывать весьма и весьма удаленные объекты. Примерное направление я знал, а помех быть не могло — в тех землях не возвышалось даже и впятеро меньшей горушки, не перепутаю. Гора Белого Облака производила серьезное впечатление. Несколько слоев магической защиты огораживали ее склоны там, где кончался лес, и начинались покрытые травой откосы. Выше белела снеговая шапка, но там уже было чисто, никаких колдовских штучек.

Гора была закрыта для мгновенного перемещения. Я мог и это, но оставлял свое умение на крайний случай. Почти наверняка такое действие сожрет массу моего земного времени. Ниже уровня колдовской защиты была невозможна и левитация. Великие Светлые позаботились о том, чтобы к ним топали своими ножками, героически преодолевая опасности. Сами же линии и поля защиты были сложными, с ними предстояло разбираться на месте. Отсюда я мог лишь понять, что меньше всего магической защиты на северном склоне.

Гортолы, так называли вернувшихся с горы Белого Облака героев, не оставили описаний своего пути. Все сходились на одном: доходят только те, кому есть, что донести до Великих Светлых. Будут ли это просьбы, вопросы или даже подарки. Да, случалось и такое. Один поэт понес к Великим Светлым свое творение. И ведь дошел, и вернулся! Сомневаться не приходилось. Гортолы после возвращения разительно менялись; и те же изменения произошли и с поэтом. Стихи писать, кстати, он с той поры перестал. А обратный путь, по единогласному мнению, бывал легким и безопасным.

Нет, идти туда мне не хотелось совершенно. Далеко, долго, опасно. И я не знал, действительно ли Великие Светлые смогут мне помочь. Я даже не знал, кто они такие. Мы, Открыватели, задумывая мир Середы, ничего такого не планировали. Было предложение, что середцам стоило клясться Сияющим Светом, но, воплощаясь, идея как-то трансформировалась в Великих Светлых. Впрочем, от планов до их воплощения часто бывает весьма даже далеко. "Мне Двойную Кошку отыскать следует. Герцог вот-вот помрет, а я еще с делами не разобрался. Хотя — о легендарном колдуне Великие Светлые должны знать все. А герцог, будем надеяться, продержится еще месяц. Он же собирался еще зиму застать, а снег здесь в конце октября ложится. Я могу успеть".

И все равно — идти не хотелось. Но я вспоминал глаза герцогини, и не мог отказаться. Никакие доводы рассудка не могли ничего изменить. Решение я отложил, но, тем не менее, к путешествию готовиться начал. Изучил карты, прочитал, что нашел, о гортолах и их подвигах. Действительно, герои. И все же среди них попадались и рядовые люди. Их влекло к недоступной вершине стремление спасти близких. Это были те, кто сопровождал на гору больных, пострадавших от нежити. Многим из них даже не доводилось воочию Великих Светлых увидеть — те удовлетворяли безмолвные просьбы героев, стоило тем довести своих болящих до уровня снегов.