Ожидание шторма
Шрифт:
— Фамилия? — нетерпеливо спросил Чирков.
— Погожева.
— Как мне ее увидеть?
— Это невозможно.
— Почему? — Это больше походило на испуг, чем на удивление. Чирков остановился. Выпустил руку Аленки.
И она подумала, какой же он нервный. И ей стало жалко его. И она ответила тихо-тихо:
— Ее нет больше в госпитале.
— Давно?
— С восемнадцатого марта.
— Что с ней случилось?
— У нее погибла сестра. Где-то при бомбежке. Она взяла отпуск. И больше не вернулась.
— Руководство госпиталя
Аленка виновато улыбнулась:
— Такое сейчас время. Со всяким человеком все может случиться.
— Да, — сказал Чирков. — Время такое, что все может случиться... Спасибо вам, Аленка. Вы молодец.
— Это не так трудно было сделать... Я... сделала с большой охотой. Мне очень хотелось помочь вам.
— Спасибо еще раз. Вы сегодня дежурите. До которого часа?
— До шести вечера.
— Хорошо. А на следующей неделе вы когда дежурите?
— Ночью.
— Будете свободны днем?
— Да. Но дежурить ночью плохо, потому что все равно днем хочется спать. И как-то получается, что не видишь ни дня, ни ночи. Вернешься утром, упадешь в постель. Проснешься только к обеду. Пока туда-сюда... Приведешь себя в порядок. И нужно вновь заступать. Лучше дежурить днем.
— Хорошо, — сказал Чирков. — Я это учту. А сейчас мы расстанемся. Я пойду к начальнику госпиталя. Должно же сохраниться личное дело Серафимы Андреевны Погожевой.
В отделе кадров Чиркову принесли потертую тощую папку, в которой лежали трудовые книжки, справки, заявления, видимо, части вольнонаемных сотрудников госпиталя.
— Сейчас найдем, — сказал седой лысоватый мужчина с нездоровым лицом пыльного цвета. Он был в гражданском костюме. И прихрамывал на левую ногу. — Так, что же мы имеем? — Мужчина перебирал документы: — Погожева... Погожева... Есть. Вот, пожалуйста. — Он протянул Чиркову донорскую Справку о сдаче крови Погожевой Серафимой Андреевной в городе Батуми: — И все.
— Не густо, — скептически заметил Чирков.
— Ее к нам прислали из Батуми. Документы, надо полагать, там.
— Как же вы... Взяли человека без документов, без проверки? — Голос у Чиркова строгий, словно черный цвет.
Однако кадровика не смутить. Старый он, чтобы смущаться.
— Людей, дорогой товарищ, не хватает. Все палаты переполнены. Раненые в коридорах лежат. Поднимись, взгляни. Железнодорожный вокзал, а не госпиталь.
— Все это не снимает вопрос о бдительности.
— Правильно... Однако мы под начальством ходим, — стоит на своем кадровик, точно лодка на приколе. — Начальство наше в Батуми. Они направили — они в ответе.
— Направление где?
— Найдем направление... в другом деле. Стало быть, по командировочной линии посмотрим.
Звенит ключами кадровик, словно корова колокольчиком. Ящиками гремит. А на лбу испарина выступила. От натуги или от волнения?
От натуги, думается. Тяжело, видать, ему нагибаться. Годы
— Вот, пожалуйста... — победоносно подходит к Чиркову, неся перед собой папку, будто каравай хлеба. — Все при деле...
Читает капитан. Верно.
«Начальнику госпиталя в Перевальном...
В ответ на Ваше письмо № 2/347 сообщаем, что направить в Ваше распоряжение врача-рентгенолога — 1, врача-терапевта — 3, врача-окулиста — 1 и младшего медицинского персонала — 25 не имеем возможности. В данный момент командируем в Ваше распоряжение старшую медицинскую сестру Погожеву С. А.
Одновременно предлагаем откомандировать в наше распоряжение врача-невропатолога — 1, которых у Вас — 2.
— Документ законный, — сказал кадровик. — Шел специальной почтой.
Чирков нервно барабанил пальцами по столу.
— Паспорт вы у нее смотрели? У вас же военное учреждение!
— Паспорт непременно смотрели. С паспортом все обстоит благополучно. '
— Вы это хорошо помните?
— Конечно нет.
Чирков понимает: говорить кадровику о бдительности — попусту терять время.
— Фотографию бы мне... Этой самой Погожевой.
— Чего нет, того нет, — разводит руками кадровик.
И вот Чирков опять в коридоре. Только невеселый, угрюмый. Аленка словно поджидает его. Она внезапно появляется из-за колонны. Спрашивает:
— Удачно? Все хорошо?
— Порядочки у вас. Хаос в документации, — сокрушается Чирков.
Аленка не разделяет его печали.
— Людям жизнь здесь возвращают, — говорит она. — О здоровье человека заботятся. Не до бумажек. Понимаете?
— Не понимаю, — морщится Чирков, лицо у него обиженное-обиженное. — Удар от врага нужно ждать не только на фронте. Враг — он коварен...
Фразы какие-то стандартные получаются. Зол Чирков очень. Зол на людей безответственных.
— Фотографию бы мне Погожевой, — вслух думает он. — Посмотреть на лицо, какая она.
— Есть фотография! — радостно говорит Аленка. — Конечно, любительская. Но разобрать лицо вполне можно.
Чиркову хочется поцеловать Аленку. Милая, хорошая она. Фотография — это же совсем другое дело. Это уже удача.
— Я сейчас, — говорит Аленка. Потом секунду колеблется: — Пойдемте вместе.
Он держит ее за руку. Они не идут, а бегут по аллее.
Пахнет морем, водорослями и чистой галькой. Волны накатываются где-то здесь, рядом. Их еще не видно за корпусом и деревьями. Но они шумят. На сердце у Чиркова от этого шума радостно и сладко. А может, волны тут ни при чем? Может, причиной тому медсестра, похожая на мальчишку?
Комната Аленки пуста. Девушка предлагает:
— Садитесь.
— Нет-нет!..
Она открывает тумбочку — там альбом, пухлый от фотографий:
— Сейчас я найду...
Аленка ловко, точно карты, перебирает фотокарточки.