Ожидание жизни

Гайнова Иола

И тогда, спустя полчаса от начала церемонии большинство уже ждало торжества: кто смотрел на часы, кто разговаривал, кто зевал или пристально разглядывал свои ботинки. Только самым близким родственникам было интересно всё, даже самые мелкие детали. Джулия очень внимательно разглядывала платье невесты, сравнивая со своим. А Мама опять рыдала от счастья за свою вторую дочь, отец успокаивал её, обнимая и нежно постукивая по плечу. Люси смотрела на жениха и невесту, ловила каждое их слово. Могу поспорить, что она представляла себя на месте невесты, в её красивом белом платье. Не помню, что на меня нашло, однако слезы потекли у меня из глаз сами собой, притом, что свадьба мне была не слишком интересна. Я заплакала не из-за ухода Лизи из семьи, ведь по-настоящему близки мы с ней никогда не были, я заплакала от одиночества… Это

такое странное ощущение, когда плачешь над своими проблемами перед всеми, а окружающие думают, что ты переживаешь по тому же поводу, по которому и все. А одиночество моё заключается в трех причинах. Во-первых, я выйду замуж не за того, кто мне нравится, так как тем, кто мне понравился, не нравлюсь я. Во-вторых, у всех свои проблемы, а мои проблемы всем покажутся глупыми, детскими и наивными. В-третьих, я не хочу быть как все: родиться, выйти замуж, родить детей, вырастить детей, умереть. Я хочу почувствовать жизнь в полной мере со всеми её неожиданностями. Поэтому я одинока в своих взглядах на мир и своё существование.

Всего пару дней назад я узнала, что Элизабет вышла замуж за лорда так рано, потому что была беременна от садовника Карла, отец поспешил с выбором жениха, и всё сложилось как нельзя, кстати, ведь лорд Кенсинктон, тридцатисемилетний вдовец, искал себе жену. Мне, как ни странно, случайно удалось узнать эту информацию от матери, когда мы в очередной раз ссорились по поводу моего замужества. Я два дня обдумывала поведение своей сестры. Какая же я была глупая, как много было событий, говорящих о чувствах Лизи к этому красивому юноше! Несмотря на запреты Люси, я взяла экипаж и поехала в Лондон. Дорога казалась бесконечной и утомительной, я несколько раз засыпала и просыпалась, один раз, перед тем, как мы ненадолго заехали в Хартфорд, я заснула на полу из-за боли в спине. Мы выехали рано утром, а прибыли поздно ночью. Элизабет приняла меня неожиданно хорошо, меня накормили и уложили спать. Утром меня не будили, я проснулась в одиннадцать. Когда ложилась спать, то толком не рассмотрела спальню, а она была шикарна: позолоченная большая кровать, желтоватые обои и шторы, на полу шикарный персидский ковер. На большом позолоченном кресле лежало моё платье, я оделась и пошла вниз по красивой деревянной лестнице. Левой рукой я держалась за гладкие перила, правой рукой я поддерживала платье. Мне нравилось медленно спускаться и рассматривать старинные семейные портреты справа от меня. Спустившись, я очутилась в просторном холле, затем пошла на кухню, там меня встретила служанка:

– Доброе утро, Мисс Бэррон, через десять минут Вам подадут завтрак. Миссис Кенсинктон совершает утреннюю прогулку с малышом по саду, они придут через час.

– А Мистера Кенсинктона я не видела ни вчера, ни сегодня. Должно быть, он очень занят?

– Если вы позволите, то я сообщу ему о вашем пробуждении. Мистер Кенсинктон хотел позавтракать с Вами. Прошу пройти к столу.

Когда в комнату вошел лорд, я стояла у окна и смотрела на осенний сад. Мистер Кенсинктон выглядел очень напряженно, что навело меня на мысли о неизбежном неприятном разговоре.

– Как спалось, Мисс Бэррон? Почему Вы не завтракаете?

– Служанка сказала, что Вам хотелось позавтракать со мной, вот я Вас и жду.

Вопреки слухам, Мистер Кенсинктон оказался интеллигентным человеком, он отодвинул мне стул, я села и подождала, пока тот сядет напротив. На таком коротком расстоянии мне не создавало труда разглядеть каждую морщинку на его лице, но я не могла на него даже взглянуть, прервал тишину он:

– Вы узнали тайну нашего брака, из-за этого Ваш визит?

– Да, Вы правы, но…

– Всё сложнее, чем вам рассказала ваша мать. Ведь это она проболталась, не так ли?

– А я э-э-э…

– Прошу, выслушайте меня и не перебивайте. Я постараюсь рассказать всё как можно короче, так как у меня много работы и мало времени. Когда я женился в первый раз, мне было двадцать девять лет. Мою жену я очень любил, но случилось так, что она умерла, сгорела, просто сгорела от высокой температуры, так и не родив мне ребенка. А когда я увидел Элизабет… Она стояла на одном из этих многочисленных балов у окна такая одинокая, все танцевали, веселились… В ней я увидел тоску, которая на тот момент была и во мне. А ребенок не был для меня помехой на пути к женитьбе. Конечно, ваша семья попыталась скрыть от меня беременность вашей

сестры, и всё бы прошло гладко, если бы не тот факт, что три года назад доктор сказал, что я не могу завести детей из-за военной травмы молодости. Теперь же у меня полноценная семья, я даже благодарен этому садовнику за такого красивого сына. Обо мне ходит нелестная молва, всё из-за того, что я редко посещаю все эти шумные мероприятия, но, несмотря на то, что Элизабет любит сына больше, чем меня, я считаю нашу семью счастливой. Знаешь, у лжи есть такое свойство, что если все долго верят твоему обману, то спустя некоторое время ты и сам начинаешь верить. Я, например, уже сам поверил, что Генри стал моим родным сыном. Что же, все карты раскрыты и все вопросы решены. Если позволите, то я поднимусь к себе в кабинет.

– Да, да, конечно.

Мистер Кенсинктон всё также холодно поклонился, поднялся по лестнице и скрылся из виду. Я встала со стула и пошла в холл, думая об услышанном, как вдруг дверь открылась и вошла Элизабет с сыном Генри да несколькими няньками. Однако я не хотела сейчас с ними разговаривать, несмотря на моё фальшиво-радостное выражение лица, которое я нарисовала при виде их счастливых лиц. Мне пришлось врать про внезапную головную боль, чтобы остаться одной и подумать, как мне реагировать на эту трехлетнюю семью. Вечером я спустилась на ужин, но есть мне не очень хотелось. За столом я отвечала на вопросы Элизабет о семье и моих планах на жизнь безучастно, хочу сказать, что материнство и брак очень изменили мою сестру, она стала спокойнее и счастливее. Может, зря я жду другую жизнь, не все браки заранее неудачные, может просто понадеяться на судьбу, быть может я стану самой счастливой, выйдя замуж за того, кого мне нашла моя семья? Хотя… нет, так просто я от своих принципов не отступлюсь. А Элизабет пусть будет довольна тем, что имеет, ей просто повезло, ведь не каждый муж будет любить чужого сына.

На следующее утро меня разбудили рано, мне просто надо было уезжать из-за грядущего бала у сэра Ричарда. Мистер Кенсинктон меня провожать не вышел: опять какие-то дела. После того, как сложили в экипаж мои вещи и подарки семье, я попросила прислугу покинуть нас. Мне не хотелось разводить демагогию, и я задала вопрос, всего один вопрос:

– В детстве мы часто не ладили, но ответь мне честно: ты счастлива?

Элизабет посмотрела себе под ноги, загадочно улыбнулась, подняла лицо, освещенное восходящим солнцем, и ответила, пристально глядя на меня:

– Знаешь, я благодарна своему мужу, я уже привыкла к нему, но, когда я смотрю на сына, то вспоминаю его настоящего отца. Лишь тогда, прячась и убегая от посторонних глаз к моему возлюбленному, я была по-настоящему счастлива, я и сейчас счастлива, но это уже не то. А знаешь, будь три года назад у меня больше силы воли, я бы убежала с этим, будь он проклят, садовником хоть на край света. Если ты чего-то хочешь в жизни добиться, ты никого не слушай, твое счастье в твоих руках. У тебя всё получится, а если всё пройдет не так, то тебе просто некого будет винить, кроме себя. Поверь, поражения не так мучительны, как осознание того, что кто-то другой стал хозяином твоей судьбы.

Доведя свой ответ до логического завершения, Элизабет попрощалась и покинула меня, удаляясь неспешным шагом, будто и сама была шокирована своими словами. Я стояла возле экипажа и смотрела на небольшой, но красивый садик возле дома. Было ещё очень рано, город и большинство его жителей ещё только просыпались, а на горизонте только- только появлялось солнце. В лучах утреннего светила, последние осенние цветы выглядели потрясающе, возле нашего поместья полно всяких растений, но, как известно, чем меньше красоты, тем больше её ценишь. Я не помню, как долго стояла и любовалась прекрасным утром, взбодрившись от голоса ямщика, который спрашивал об отбытии.

Приехала я домой очень поздно, меня не было всего несколько дней, поэтому я не рассчитывала на перемены в жизни моей семьи. Оставив подарки для просмотра своей родным, я поднялась наверх и легла спать. Утром, зайдя в мою спальню, Люси громко сказала:

– Доброе утро, сестренка, твоё путешествие не прошло даром, подарки, привезенные тобой, оказались чудесны, а портрет семьи Элизабет будет висеть в гостиной.

– Сколько времени? Не люблю, когда меня будят! А съездила я действительно хорошо. Много всего узнала и увидела. Позови мне, пожалуйста, Катрин, пусть она поможет мне одеться.