Ожидая тебя
Шрифт:
На сей раз почти машинально, хоть и против своей воли Джек ответил на рукопожатие.
Глава 15
Мери отшвырнула носком ботинка камешек, а потом заметила, что он идеально подходит для того, чтобы подпрыгивать на воде. Большинство таких камешков валялось на другом берегу, а значит, однажды ей придется перейти на ту сторону и бросать камешки в обратном направлении. Но этот камешек был здесь, и она — здесь. Ничего не оставалось делать, как…
Нет, не совсем так. Дел у нее хватало. Ей надо объехать
Мери нагнулась, подняла камешек и еще два менее подходящих и пошла на берег ручья.
Нет, ей не хотелось ехать с Джеком. Пусть едет один, посмотрит на засеянные поля, поговорит с селянами, осмотрит пилораму, молочную ферму, фруктовые сады. Пусть выслушает то, что скажут о своей хозяйке арендаторы и наемные рабочие. О ней и о том, как она прекрасно со всем справлялась в его отсутствие. Пусть послушает, как она работала бок о бок с ними все эти годы. Пусть расскажут Джеку, что им ни за что бы без нее не выжить. И пусть подавится тем, что услышит!
Она швырнула один камешек, и он подпрыгнул несколько раз по воде, а потом пошел ко дну… как камень.
Она посмотрела на расходящиеся по воде круги и чертыхнулась.
Клуни театрально вздохнул:
— Бедняжка. «Зимою, летом, осенью, весной сменяй улыбкой слезы, плачем — смех…»
— Может, заткнешься, — буркнул Клэнси, ткнув в бок своего друга-призрака. Они сидели на большом плоском камне на самой середине ручья, наблюдая за Мери. — Просто у девочки плохое настроение. Это не вина Джека. А что она ждала — все цветы мая в одном букете?
— Просто я не люблю, когда она грустит, — надулся Клуни. Прямо-таки удивительно, каким острым может быть локоть у призрака. — Взгляни на нее, Клэнси. Я так хорошо ее знаю. У моего ангела голова сегодня полна забот.
Действительно, Мери как раз решила подсчитать все свои печали и заботы. Сам дом, конечно, разрушается, но все поля засеяны и засажены, каждая корова хорошо откормлена и дает много молока, каждое плодовое дерево обрезано. Все домики покрыты дранкой, все дорожные указатели отремонтированы. Поместье в хорошем состоянии и приносило бы большой доход, если бы не долги.
Сколько же долгов оставил Август! Долги чести — как будто проигрыш в карты можно назвать честным — были оплачены в первую очередь, потому что Генри клялся ей, что так поступают джентльмены. Счета торговцев, заработная плата, необходимый ремонт и многое другое — все требовало денег.
Она бросила еще один камешек — самый лучший из трех — и смотрела, как он несколько раз подпрыгнул по поверхности воды и благополучно приземлился на другом берегу. Мери улыбнулась и своему успеху, и тому, что ей удалось оплатить так много счетов.
Это она их оплатила — не Джек, потому что работала день и ночь. В роли жены отсутствующего хозяина
Мери держала в руке последний камешек. Большим пальцем она задумчиво терла его гладкую поверхность. Многое уже осталось позади, думала она, но худшее еще впереди.
По счетам-то она расплатилась, но оставался главный — закладная на Колтрейн-Хаус, а также кредиты частных лиц. Август копил долги, словно заядлый коллекционер. Никакая экономия не была в состоянии хотя бы ненамного уменьшить долги по кредитам и закладной. Необходимо было платить проценты, объяснял ей Генри, — и весь труд шел насмарку: долги Августа странным образом не кончались.
С одной стороны, Мери радовалась возвращению Джека: он сможет решить все проблемы. У него достаточно денег, чтобы расплатиться по этим последним долгам, прежде чем кредиторы явятся в Линкольншир и на законных основаниях отнимут у них Колтрейн-Хаус.
С другой стороны, она ненавидела Джека. Ненавидела и за то, что он уехал, и за то, что так долго отсутствовал. И за то, что, вернувшись, ведет себя с ней, будто она все еще ребенок — диктует, что должна делать, даже как должна себя вести, и все время старается поставить ее на место.
Да, она его ненавидела. И любила. Ненавидела потому, что любила, всегда будет любить. Если бы только он вернулся раньше! Если бы сказал, что скучал по ней всем сердцем, что не может быть счастлив без нее, что она не просто часть его жизни, а вся его жизнь — прошлая, настоящая и будущая. Его жена.
— Его жена? — с горечью в голосе громко сказала она. — Ха! Не дождется!
Она подняла камешек и швырнула его в ручей. Камешек плюхнулся в воду и тут же пошел ко дну.
— Тебе больше подошла бы удочка с леской, Мери, любовь моя. А если ты намерена глушить рыбу, надо лучше целиться. Да и камень брать побольше.
— Кипп! — Мери быстро обернулась и чуть в спешке не упала в воду. Она подбежала к другу и повисла у него на шее.
— О Кипп! Ты приехал! Ты вернулся домой!
— И меня чуть не задушили. — Кипп разомкнул руки Мери и, поцеловав ее в лоб, стал осторожно опускать, пока ее ноги не коснулись земли.
— Ну и как поживает моя маленькая голубка? — спросил Кипп, заглядывая ей в лицо. — Все еще чувствует себя в безопасности в своей голубятне, хотя лиса вернулась домой? Может, я ошибаюсь, но перышки, кажется, слегка растрепались.
Мери состроила гримасу, а потом мотнула головой, что означало: ей абсолютно все равно, что он скажет.
— Если ты имеешь в виду, что Джек здесь, то да, он приехал. Ведь ты виделся с ним в Лондоне, да? Я уверена, что виделся. Все, кроме меня, знали. А я, мой друг, все еще в полной безопасности. — Она оттолкнула Киппа и нагнулась, чтобы поднять еще камешек — он не годился для того, чтобы подпрыгивать на воде, но ей было необходимо занять чем-то руки. — Джек нисколько меня не обеспокоил. Нисколечко.