Ожившие фантазии
Шрифт:
Я хмыкнула.
— Я же говорю — идиот, — снова констатировал Лонберг.
— Не волнуйтесь, я не лучше вас. Когда та женщина выстрелила, у меня были точно такие же мысли.
— Представляю, как вы испугались.
— Только в первую минуту, — призналась я. — Но мы опять болтаем о том, о чем не хотели говорить.
— Нет, сейчас мы говорим о вас. Кстати, с чего вдруг такая перемена? — лукаво покосился он на меня.
— Ни с чего, — пожала я плечами. — Просто захотелось чего-то нового.
— Надеюсь, это
— Нет-нет, — поспешила уверить я его. — У меня нет никакого желания с ним встречаться.
— Хорошо вас понимаю.
— О чем это вы?
— У меня тоже нет желания видеться с моей бывшей женой.
— Значит, она жива? — вырвалось у меня.
Лонберг недоуменно уставился на меня, а я уже ругала себя за бестактность.
— А с чего вы взяли, что она умерла?
— Э-э-э… Я не знаю — промямлила я. — Просто мне так показалось. Вы ничего не говорите о ней, один воспитываете сына, вот я и подумала.
— Она ушла от меня. — Лонберг снова уставился на диванную подушку. — Ушла и оставила мне Мэтти. Рита никогда не хотела иметь детей. Так уж вышло, что я уговорил ее оставить ребенка. Она долго не могла мне этого простить. Может, я был неправ, но если бы не Мэтти, не знаю, чем бы я жил.
— Вы очень любили свою жену? — с сочувствием поинтересовалась я.
— Любил… пока не узнал, что она меня предала. — Лонберг посмотрел на меня почти умоляюще. — Давайте сменим тему. Я не люблю об этом говорить. Может быть, потом я смогу рассказать вам об этом. Но не сейчас… не сейчас. — Я понимающе кивнула. — Кстати, Ют: если вы думаете, что я не обращал на вас внимания раньше, когда вы носили свои брюки с подтяжками, то вы ошибаетесь, — неожиданно заявил он.
Я совсем растерялась, не зная, что ему ответить.
— Что вы имеете в виду? — у меня даже в горле пересохло от его неожиданного признания.
— То, что вы и раньше мне нравились.
— Нравилась?
— Ют, не стройте из себя мисс Недоумение, — насмешливо посмотрел на меня Лонберг. — Да, вы мне нравитесь и прекрасно об этом знаете. Больше всего меня волнует другое: нравлюсь ли я вам?
— Э-э-э… — только и смогла выдавить я.
— Э-э-э? Весьма красноречиво для писателя. Это все, что вы можете мне сказать?
— Ну-у…
— Выходит, что не нравлюсь. — Видно было, что он огорчен и подавлен, но быстро справился с собой. — Значит, детектив Лонберг интересен вам лишь как персонаж для вашей новой истории?
— Нет, вы ошибаетесь, — наконец-то смогла заговорить я. — То есть ты ошибаешься, Коул. Ты мне очень нравишься, только я с некоторых пор не очень-то доверяю мужчинам.
— Неужели я хотя бы раз позволял тебе во мне усомниться? — В голосе Лонберга все еще звучала горечь, хотя его лицо прояснилось.
—
— Боишься снова обжечься?
— Да, — кивнула я.
— Клянусь тебе, даже если бы моя бывшая вернулась ко мне, я послал бы ее ко всем чертям, — поспешил заверить меня Коул.
— А как же Мэтти?
— Если Мэтти захочет с ней видеться, я не против. Только сомневаюсь, что он захочет. И вообще, забудь о ней. Она не имеет к нам никакого отношения.
— Но ведь речь не только о Рите, — грустно улыбнулась я. — В мире полно других женщин, гораздо интереснее и привлекательнее меня.
— Что за ерунда? — возмущенно уставился на меня Коул. — Не видел ни одной. Нет, я, конечно, не святой и встречался с женщинами после Риты, но никому из них не удавалось пробудить во мне хоть что-то похожее на любовь и даже на страсть.
— А мне удалось? Вообще-то о любви мы еще не говорили, — лукаво покосилась я на Коула.
— Мы вообще слишком много говорим, — улыбнулся он и, придвинувшись ко мне, обнял так горячо, что мне показалось: еще секунда — и я растаю в его объятиях, как кусочек льда в бокале с нагретой лучами солнца водой.
Когда я фантазировала о поцелуе Коула, мне казалось, этот мужчина не умеет быть нежным. Но как я ошибалась! Я никогда не думала, что перед поцелуем тоже может быть прелюдия, и тем более не думала, что она окажется такой восхитительной…
Коул нежно провел рукой по моему лицу, коснулся моего подбородка, скользнул пальцами по щеке, осторожно погладил мои полусомкнутые веки. Его мягкая рука скользнула по моим распущенным волосам, нырнула в них и снова вынырнула на поверхность. Затем его пальцы снова скользнули вниз, губы осторожно коснулись моего подбородка, а потом на ощупь начали искать дорогу к моим губам.
Я сладко застонала… Мне не приходило в голову, что поцелуя можно желать так сильно и страстно. Поэтому, когда губы Коула коснулись моих, я сама впилась в них с такой жадностью, словно путник, бродивший по пустыне много дней и ночей, наконец-то добравшийся до воды.
Это был потрясающий поцелуй. Ничего подобного я не испытывала ни с кем другим. Может, все мужчины, что были у меня раньше, просто не умели целоваться? Или думали лишь о том, как бы произвести на меня неизгладимое впечатление?
Коул Лонберг, по-моему, ни о чем в тот момент не думал: он хотел меня целовать и хотел, чтобы я получила от этого поцелуя как можно больше удовольствия. И ему это удалось.
Мне безумно хотелось, чтобы этот поцелуй продолжился в постели, но я отдавала себе отчет в том, что мы с Коулом выбрали не самый подходящий момент. Он понимал это не хуже, чем я, поэтому, когда почувствовал, что все может зайти слишком далеко, остановился и слегка отстранился от меня.