Озорница
Шрифт:
Пенфелд протянул длинноствольный пистолет. Джастин принял подарок и задумчиво провел пальцами по холодному металлу. Он взял в руки оружие впервые с тех пор, как был вынужден пустить его в ход по просьбе Дэвида. Взглянул на слугу и прочитал в его глазах твердую решимость идти до конца, что бы ни случилось. Герцог поблагодарил Пенфелда улыбкой и засунул пистолет за пояс.
— Ладно, пошли знакомиться с кораблем, — весело предложил Джастин, обнял Пенфелда за плечи и повел на ют. — Насколько могу судить, народ подобрался боевой. Впереди масса дел, и грех терять время. Нам еще предстоит добраться до места, а там, глядишь, доведется спасти
Удобно расположившись в шезлонге на палубе, Эмили без особого интереса наблюдала за тем, как бреется Николас. Судя по тому, как внимательно он разглядывал себя, сложив губы трубочкой, в маленьком зеркальце, укрепленном на поручнях, Салери не просто брился, он священнодействовал. Повязал вокруг шеи белое полотенце, расстегнул ворот рубашки, открыв гладкую безволосую грудь, и водил лезвием с такой тщательностью, будто от каждого волоска, оставшегося нетронутым, зависит дальнейшая судьба их совместного путешествия.
Идея совершить утренний обряд на свежем воздухе принадлежала Николасу, настоявшему на том, что бриться следует на палубе, поскольку там, мол, лучше видно. Однако Эмили подозревала, что ссылки на полумрак, якобы царивший в каюте небольшого пароходика, который они наняли в Мельбурне, несостоятельны. На самом деле Салери нуждался в зрителях.
Он говорил, не умолкая, причем единственной темой была его, Николаса, собственная персона. Слушая Ники, Эмили порой невольно задавалась вопросом, зачем ему понадобилось разрабатывать и осуществлять хитроумный план расправы со своими компаньонами, который в любую минуту мог дать осечку. Имей он терпение, Дэвид и Джастин умерли бы естественной смертью, наскучив его болтовней и бесконечными повторами одних и тех же историй из жизни Николаса Салери.
Впрочем, в его поведении были и свои преимущества. Спутник Эмили затрачивал столько энергии на пустословие, что не оставалось сил и времени ухаживать за девушкой и домогаться ее любви. Стало предельно ясно, почему он вполне удовлетворялся невинными мимолетными поцелуями в щечку. Человеку до такой степени самовлюбленному никто более не нужен. Ему достаточно посмотреться в зеркало, чтобы ощутить довольство жизнью.
Иные чувства испытывала Эмили, о чем свидетельствовали следы ногтей на страницах ее книги. Требовалось огромное усилие воли, чтобы сдержаться и не пнуть разговорчивого Ники в зад, отправив его купаться за борт. На память пришел Барни, которому пришлось прыгать в воду за собственной одеждой. Кто знает, может, на этот раз больше повезет и акулы подоспеют до того, как Салери спасут матросы? Эмили была готова отрезать собственную руку и швырнуть ее в воду вслед за Ники, чтобы привлечь и разжечь аппетит морских хищников.
Эта мысль ужасно ей понравилась, Эмили усмехнулась и тут же поймала пытливый взгляд Николаса, изучавшего спутницу в зеркальце. Оставалось надеяться, что он не умеет читать мысли на расстоянии, не сумеет проникнуть в ее кровожадные планы и принять меры предосторожности.
— Как ты думаешь, козочка, что мне надеть сегодня к ужину: шелковый пиджак или из тонкой шерсти? — спросил Николас.
— Ну, конечно же, шелковый, он тебе больше к лицу и лучше гармонирует с цветом кожи, — посоветовала Эмили.
— Черт! — выругался Ники. — Послушай, а загар еще не заметен? — Он приподнял голову, критически осмотрел себя в зеркале. — Понимаешь, на солнце проступает природная смуглость кожи, а мне это ни
«Вот схватить бы за оба конца да затянуть потуже, чтобы захрипел и засучил ножками», — немного пофантазировала Эмили, глядя на галстук.
— Долгое пребывание на сильном солнце оказывает крайне неблаготворное воздействие на кожный покров, — наставительно заметил Николас, передернув плечами. — Загорев, я стану выглядеть таким же глубоким стариком, как Джастин.
Прикрыв глаза, Эмили представила бронзовую мускулистую фигуру Джастина, крохотные светлые морщинки в углах его глаз, когда он смеется; мысленно провела кончиком языка по его губам и запустила руки глубоко в длинные волосы с выгоревшими на жарком солнце серебристыми прядями. Одолела истома, потянуло назад к возлюбленному. Эмили поспешно открыла глаза и сказала:
— Тебе ли волноваться за свою внешность, Ники! Что бы ты ни делал, выглядеть стариком тебе не грозит.
Комплименты действовали на Николаса безотказно. Он перестал корчить гримасы перед зеркалом, заулыбался и приосанился. Теперь Эмили получила возможность вернуться к чтению, а заодно можно было вдоволь понежиться на солнце.
Клиппер легко разрезал узким носом бирюзовые волны, разбегавшиеся белыми барашками. Джастин стоял на баке, поставив ногу на бухту каната и чуть подавшись вперед, позой своей как бы понуждая судно мчаться быстрее. Над головой трещали огромные полотнища парусов, надутых сильным ветром. Штурман заверил, что корабль идет с хорошей скоростью и к вечеру достигнет Северного острова.
За несколько недель плавания тело Джастина приобрело бронзовый оттенок, и солнце высветило серебряные нити в темных прядях длинных волос. Голый по пояс, в потертых брюках, облегавших бедра и ноги, как вторая кожа, с болтавшейся в ухе золотой серьгой, которую решено было восстановить на время морского похода, и длинноствольным пистолетом, торчавшим из-за пояса, герцог был точной копией удалого пирата, каким он изображается в детских книжках.
Броская внешность соответствовала внутреннему настрою, будто вернулась далекая молодость, когда безрассудный искатель приключений отправился попытать счастья в Новой Зеландии; кровь снова весело бежала по жилам. Спасибо Эмили, это она вытащила его из гроба мертвых эмоций, в котором Джастин чуть было не похоронил себя, и вернула к жизни. А теперь надо во что бы то ни стало найти девушку. Ведь он дал клятву Дэвиду позаботиться о его дочери, значит, обязан сдержать свое слово любой ценой, даже ценой собственной жизни.
Главным для него сейчас было известие, что Эмили жива. Джастин проследил Ники до Мельбурна, где путники пересели на другой пароход, и все пытался понять, почему бывший компаньон решил сделать крюк и навестить Северный остров, хотя, казалось бы, прямой смысл был держать путь на Южный остров, где им построен дворец, купленный на грязные деньги, обагренные кровью Дэвида.
Подставив лицо яркому солнцу и теплому ветру, вконец растрепавшему длинные волосы, Джастин жадно вдыхал солоноватый воздух, пробуя его на язык, как лакомство. Незабываемое ощущение жарких солнечных лучей и неповторимый вкус морских брызг на губах хранились в памяти и помогали выжить долгими холодными ночами в Лондоне, когда хотелось выть от тоски. Еще согревали воспоминания о коротком, слишком коротком периоде, когда выпало счастье любить и быть любимым, воспоминания об Эмили.