Озорные призраки

Бушков Александр Александрович

Он так и шагал вразвалочку, не особенно и замедлив шаг. Четверо ждали в совершеннейшем молчании. Гвен отреагировала как особе слабого пола и положено: вцепилась ему в локоть, ойкнула, пытаясь остановить.

Не без труда стряхнув ее руку, Мазур процедил сквозь зубы:

— Встань где-нибудь в сторонке и не дергайся…

И сделал еще несколько шагов. Остановился. Теперь их разделяло метра два, не больше. Двое белых, один негр — его хуже всего видно в темноте — один мулат. Вот последнему следовало уделить самое пристальное внимание: он крутил в руке увесистую длинную трость, сразу

чувствуется, тяжеленькую, и вертел ее очень уж хватко, словно одну из тех штучек для рукопашного боя, которые во множестве выдумали восточные люди. На данный момент это был самый серьезный противник. Остальные стояли с голыми руками, не поблескивали зловеще в полумраке ножи и кастеты, не говоря уж о пистолетах. Вообще, они ничуть не походили на пьяных или ширнувшихся.

Ситуация носила все признаки нестандартности. Как-никак Мазур был не новичком на Карибах и местные реалии знал. Даже в этих райских местах достаточно мелкой уголовной шпаны, которая не прочь пощипать оплошавшего туриста, а то и девочку его цинично попользовать, но случается такое в трущобных криминальных райончиках, на глухих окраинах, а они сейчас пусть и не в центре города пребывали, но все же в довольно респектабельных по местным меркам кварталах, где шпана предпочитает не светиться…

— Так и будем стоять? — осведомился Мазур довольно громко, не дождавшись откровенных предложений насчет кошелька или часов и потому перехватывая инициативу.

— В точку! — откликнулся мулат, вертя трость вокруг запястья с нешуточным искусством. — Чего время тратить? Вынимаешь бумажник, снимаешь часики, оставляешь девочку — а сам дергаешь отсюда со всех ног. Куда тебе удобнее.

Мазур покосился вправо, где романтично белело девичье платьице — Гвен стояла достаточно далеко, прижавшись к кирпичной стене старинного, погруженного во мрак домишки — и, не размениваясь на пошлую перебранку, внес встречное предложение:

— Есть вариант получше. Быстренько бегите отсюда куда там вам удобнее, а я, со своей стороны, не буду вышибать зубы и ноги ломать…

Четверко кинулась на него молча и слаженно, едва дослушав. Трость высоко вылетела над головой, а в следующий миг круто изменила траекторию — этот шустрик сначала притворился, будто хочет огреть своим дрыном по башке, но вместо того нацелился ткнуть в солнечное сплетение. Но Мазур чего-то подобного ожидал, а потому молниеносно уклонился, пропустил палку мимо себя, а когда мулат по инерции посунулся вперед, потеряв на секунду равновесие, перехватил его запястье, приложил колено по буйному организму, и еще раз, выкрутил кисть, другой рукой добавил пониже уха.

Мулат головой вперед улетел к стене, покатился кубарем, а его увесистая трость осталась у Мазура в руках. Такой дрын да в умелых рученьках… Браво крякнув, Мазур пару раз крутанулся вправо-влево, влево-вправо и наискосок, то перехватывая палку за середину и тыча то набалдашником, то концом в кадыки, то лупя сверху вниз, по ключице, то снизу вверх — промеж ног. Трость порхала пташечкой, временами, когда она особенно смачно обрушивалась на очередной хулиганистый организм, раздавались столь звучные удары, что в душе вспыхивала мимолетная жалость — которой он и не думал поддаваться,

добавляя то ногой, то локтем. Все это происходило так быстро, что никто даже не успел заорать от боли.

Безошибочно определив момент, когда забавы следовало закончить, Мазур отступил на несколько шагов, встал рядом с оцепеневшей Гвен, картинно оперся на трость обеими руками и окинул взглядом поле боя. Сразу ясно было, что победа одержана полная и окончательная — один лежал без движения, двое стояли на корточках, пытаясь сообразить, на каком они свете и кончился ли неведомый вселенский катаклизм, а четвертый, тяжело припадая на правую ногу, улепетывал вдоль улицы.

Тот, что был к Мазуру ближе других, начал приподниматься в вертикальное положение, бормоча что-то обычное для таких случаев: мол, достанем еще, разорвем на сто пятнадцать частей, душу вынем…

Могучим пинком отправив его обратно в горизонталь, Мазур взял девушку за руку и потянул за собой. Он не бежал, просто размашисто шагал, уже зная, что никто не кинется вдогонку. Ну и пошлости, подумал он с неприкрытой скукой. Все это ничуть не похоже на профессиональную работу, одна самодеятельность… или нет? Предположим, кому-то хотелось узнать, на что этот парень способен, если прижать его в темном переулке — и эксперимент блестяще удался. Но что было делать? Не позволять же бить себе морду? Само по себе умение непринужденно и весело отколошматить четверых хулиганов компроматом еще не является…

Он покосился на Гвен и фыркнул:

— Вот теперь — полный набор экзотических впечатлений. Карибская кулинария, карибские мелодии, карибская романтичная ночь, да вдобавок натуральное приключение в темном переулке…

— Ничего себе — приключение… — отозвалась она испуганно. — Я думала, в обморок упаду… Как ты их… Я тебя и не видела — так, мельтешение какое-то…

— Рад, что тебе понравилось, — скромно сказал Мазур.

— Где ты такого нахватался?

— Жизненный опыт, — сказал Мазур. — Когда болтаешься по белу свету в одиночку и полагаешься только на себя, поневоле научишься качественно бить морды…

Она опасливо оглянулась, ускорила шаг:

— Они за нами не погонятся?

— Не думаю, — сказал Мазур. — С них хватит… А почему ты так странно себя вела?

— Ты о чем?

— Для законопослушной американской девочки было бы наиболее естественным в такой вот ситуации орать, как корабельная сирена, призывая полицию… А ты и не пискнула. Настолько испугалась?

— Понимаешь ли… Я не знала, стоило ли звать полицию.

Мазур приостановился, глянул на нее с любопытством:

— То есть?

— Черт тебя знает, Дик. Вдруг бы я тебе навредила?

— Ого! — сказал Мазур. — Интересное заявленьице. Милая, я полиции ничуть не боюсь, документы в порядке и никаких хвостов за мной нет. Совершенно нечего опасаться.

— А как это совмещается со всеми странностями вокруг тебя? Этот тип, потом эти четверо… Я, конечно, не специалист, но они, по-моему, на обычных хулиганов не похожи…

— Умная девочка. И наблюдательная.

— Что тогда?

У Мазура мелькнула великолепная идея. Никто ему, конечно, не давал санкции на подобные хохмы, но и не запрещал…