P.S Сводные

Вашингтон Виктория

— Пойдём вперёд, — подталкивает в толпу одноклассников. — Хочу видеть всё.

— Да знаю я, кого ты хочешь видеть, — подначиваю её, но тут же осекаюсь, вспоминая о нашем вчерашнем разговоре.

— Забудь, — тон тут же меняется и приобретает тяжелую твердость и отстранённость.

Никак не комментирую и прикусываю язык, пока мы удобно пристраиваемся в первом ряду.

— И как прошла ночь с новоиспеченным братом? — шёпотом подкалывает меня. Мстит за мой длинный язык и напоминает о том, чье имя со вчерашнего дня нельзя произносить вслух.

Счастье,

что не пью ничего в этот самый момент, иначе вода пошла бы, минимум, через нос после такой фразы.

— Мы спим в разных комнатах, поэтому за его сон не могу ручаться, — держусь спокойно, чтобы Васька сильно не ликовала, довольная тем, что смогла задеть меня в ответ.

— Кто тебя знает? — ухмыляется. — Как-никак, год влюбленности бесследно не проходит, а здесь такой шанс. Я бы сказала ш-а-н-щ-и-щ-е, — протягивает шепеляво.

Конечно, не злюсь на неё. Всё наше общение всегда сводится к общим подколам, и нам это нравится.

— Кто виноват, что я была слепой малолетней дурочкой?— вздыхаю, разглядывая ряд нарядных старшеклассников и учителей, которые, как обычно, не могут с первого раза настроить аппаратуру и микрофоны.

— Что-то изменилось за один день? — спрашивает удивленно и, кажется, веселеет от нашей перепалки, но ненадолго.

Ровно до того момента, как мимо нас не проходят Шмелёв со Золоторёвым. Вася тут же прикусывает губу и начинает разглядывать носки своих балеток, и Саша, заприметив её, тоже тут же отводит взгляд. Всё-таки интересно, что именно между ними произошло?

Когда взглядом встречаюсь с Демьяном, едва не ойкаю и отвожу глаза в асфальт, пока боковым зрением не замечаю, что они отошли на достаточное расстояние.

— Представляешь, откуда-то узнал про сигареты и вчера пришёл ко мне с пачкой? Откуда только она у него взялась?

— Ты что, не знаешь? — ухмыляется Васька. — Он же любимец нашей классухи. Видимо, она ему и доложила.

— А он ко мне каким боком? С чего ей рассказывать?

— София — лучшая подруга его матери, — вываливает она. — По-любому в курсе, что вы теперь живете под одной крышей.

Теперь в голове всё складывается, словно два плюс два.

Кто-кто, а Вася находка для шпиона. Её мать работает в школе секретаршей, поэтому знает всё и обо всех. Абсолютно каждая, даже малейшая сплетня обязательно проходит через её уши, а затем уже и достигает Васиных. Нужно же поделиться с кем-то насыщенным рабочим днём.

— Вот зараза, — фыркаю, имея ввиду нашу классную руководительницу.

— Ну, по крайней мере, лучше, чем если бы она твоему папке доложила, — Вася пожимает плечами. — Он по голове за такое явно не погладит.

— Знаешь, пока даже не понимаю, радоваться или нет.

Дальнейший поток мыслей прерывает шум микрофона. Учителя с горем пополам смогли подсоединить аппаратуру, чтобы начать торжественную линейку.

7

Линейка проходит в приподнятом настроении. В моей голове никак не укладывается, что ровно через год я точно так же буду стоять на месте тех, кто сегодня

прощается со школой. Такие нарядные и счастливо-грустные. Совсем никак не воспринимается то, что у них заканчивается такой длинный и важный жизненный этап, как школьная жизнь. Наверное, осознать это возможно лишь прочувствовав на себе.

За вальсом я наблюдаю, словно зачарованная. Особенно фокусируюсь на Шмелёве. То ли по привычке, то ли потому, что в танце он и правда выглядит чарующе. Девушка в его руках порхает, словно пушинка, когда его ладони поднимают её над землёй.

Танцуют, к слову, не все старшеклассники. Кто-то не захотел и поэтому не всем хватило пары. Пришлось даже просить несколько моих одноклассниц, чтобы они станцевали с ребятами последний вальс. Помню тогда, как только узнала об этом, загорелась идеей предложить свою кандидатуру, но вовремя себя одернула от такой мысли.

Естественно, хотела лишь потому, что был шанс станцевать в паре с Демьяном. А это ведь, подумать только, две репетиции в неделю на протяжении двух месяцев. К тому же, фору мне даёт то, что я сама занимаюсь танцами и о смущении и боязни сцены и речи идти не может.

Вот только как раз тогда мне самой пришлось готовиться к важному выступлению, дни тренировок которого в точности совпадали с репетициями старшеклассников. Пусть, немного грустила от утраченной возможности, но в то же время радовалась – значит не судьба. Всё-таки, столько времени проводить настолько близко с Демьяном… От одной мысли только сердце совершало кульбит.

Учителя говорили много трогательных слов, а у старшеклассников выступали слёзы на глазах. Особенно у девчонок – они ревели, не стесняясь. Интересно, что я буду чувствовать на их месте в следующем году? Дам ли тоже волю эмоциям?

Учителя тоже грустили. Ещё бы. Одиннадцатый класс – гордость нашей школы. Как-то сложилось, что именно в их классе собрались все вундеркинды и творческие люди. Кто-то в спорте преуспел, кто-то в творчестве. И в сравнение не идет с нашим классом, который считают самым проблемным и ужасным в истории школы. Уверена, если сейчас даже директриса приподнимает очки и протирает влажные глаза, то при выпуске нашего класса она будет махать этим самым платочком с нереальным облегчением и радостью.

— Что-то ты совсем приуныла, — толкает меня в бок Вася.

Видимо, лицо моё в этот момент и правда выглядело ужасно печально. — Думаю, что через год мы будем на их месте, — частично, но говорю правду.

На самом деле в голове крутится мысль о том, что ещё пару дней назад даже представить не могла, как переживу последний звонок. Ведь это последний день,

когда у меня есть возможность лицезреть Шмелёва. Не понимала, как это – не видеть его в школе каждый будний день. Я ведь весь год даже с простудой в школу бегала, чтобы наслаждаться каждым моментом и шансом. И прекрасно знаю, что на протяжении десятого класса у Василисы были точно такие же переживания, поэтому была не одинока в своём горе. Кто же знал, что всё кардинально переменится всего за несколько дней?