Пабам, и вновь на БАМ
Шрифт:
— Я понимаю, эти нелёгкие университеты. Отец попал на фронт моложе меня. Он ещё учился в лётном училище, когда их аэродром накрыла немецкая авиация, перепахав полностью и уничтожив всю технику. Полк и их училище пришлось эвакуировать пешим порядком. А когда он продолжал учиться в лётном, то ещё летал стрелком-радистом в боевом экипаже дальнего бомбардировщика. Радиоделом он ещё учась в школе увлекался. Потому и взяли. Но боевой вылет — это совсем не учебные полёты! Отец сразу это понял и учился всему у старших товарищей. Мне с детства наказывал поступать также. — рассказал Володе часть
— Правильный у тебя батя, и учил верно. Думаю, что на тебя я зря времени не потрачу. Заходи запросто, когда будет время и появятся вопросы. Буду рассказывать и передавать свой опыт, — заключил Володя.
— Спасибо. Я хочу предложить, если нужна помощь в устранении обрывов, то вызывай меня. Я сам поучусь, и сможем на месте более споро устранить эти повреждения линии. Я занимался спортом — лёгкой атлетикой. Умею быстро двигаться шагом и бегом, И по столбам могу лазать не сваливаясь.
— Соображаешь. Действительно лучше всего наука передаётся в деле и на местности. Только потеплее одевайся. Иногда приходится по десятку и более километров отмахать в одну сторону. Справишься? — поинтересовался собеседник.
— Нет проблем. Мы на тренировке столько же наматывали, только бегом. — уверенно произнёс в ответ.
— Смотри, я тебя предупредил. По снегу идти не то, что по накатанной дороге. В деле посмотрим, на что ты годишься. — наставительно заметил якут.
Я решил не злоупотреблять его гостеприимством, и поспешил ещё раз поблагодарить и откланяться. Лишь на пороге задал вопрос. — А где поселился прапорщик Жуков, или он по-прежнему проживает в общежитии несемейных?
Володя заверил меня, что там и остался. Домики у нас постепенно восстанавливали и всё больше обживали. Но в первую очередь именно те, к кому скоро должна была приехать семья. Остальные предпочитали жить вместе, так проще было отапливать и следить за печкой. Меньше требовалось истопников.
К Володе Жукову я постучался, в их домик всего парой минут позднее. Идти-то почти ничего. Открыл его сосед, лейтенант из первой роты. Я с ним был не очень знаком, так как эту роту летом откомандируют за сорок километров — на равнину неподалёку от Ургала. Будут работать по прямому назначению и готовить насыпь к укладке железнодорожного полотна. Там они и останутся на длительное время.
— Товарищ лейтенант, скажите прапорщик Жуков дома? Мне необходимо с ним переговорить. — бодренько обратился к лейтёхе.
Он мне не начальство и не командир, так что вполне достаточно. Не тянуться же во-фрунт, как в строевых войсках. Приложил руку к шапке, и то нормально.
— Хорошо, проходите рядовой, он на кухне возится — чинит чей-то приемник. И осторожнее, там всё разложено по столам. — предупредил лейтенант.
— Спасибо, товарищ лейтенант, Мне понятно, сам радиомонтажник и наладчик аппаратуры, так что ничего не смахну ненароком. — уверил заботливого товарища лейтенанта.
Видно ему доводилось нечто подобное сотворить, а Володя в таких случаях выражался очень забористо. Вот самостоятельно и проследовал дальше в сторону кухни, а лейтенант ушёл в комнату и запер дверь.
Уж не припомню, когда мы с Жуковым
На сверхсрочку остался в Подмосковье, где в части был единственным знатоком радиодела. По должности как раз и состоял командиром нашей радиостанции, а так чинил всё: от приёмников и телевизоров до прочего барахла. За то к нему и было особое отношение командования.
Пройдя в кухню, я остановился в отдалении от столов и сказал, — Здравия желаю, товарищ прапорщик. Не хочу смахнуть какие детальки со стола, так что постою в сторонке и дождусь пока закончите ремонт. Есть разговор, но он не короткий, а прерывать работу нельзя. Сам не люблю, когда под руку говорят.
— Ладно, постой там в сторонке, — не отрывая глаз от радиолы, произнёс Володя, — Я кажется нашёл, где собака порылась.
— Уже легче, а то эти «Ригонды» ещё тот подарочек. Работают надёжно, а вот как накроются, то замучаешься отыскать повреждение. — подтвердил я его слова.
— Разбираешься? — с любопытством глянул на меня прапорщик.
— Радиомонтажник и наладчик аналоговых вычислительных машин. Вырос в семье связистов. С детства привык видеть различную технику преимущественно в разобранном виде и с вытащенными потрохами. — подтвердил его догадку.
— Это хорошо. А то в части кроме Сергея никто в этом не рубит. Не успеваю чинить всякое барахло. Тащат на ремонт, что валялась годами по чердакам, или использовалось в виде тумбочки, как эта радиола. — заметил Володя. — Вот и станешь помогать при случае.
— Я бы с радостью, но есть предчувствие, что не дадут нам спокойно жить. Проводная связь до Ургала и далее в бригаду — совершенно никакая. Слышимость, как из колодца, а порой — совсем никакой. Так что пошлют разворачивать нашу Р-605. А это ещё тот гембель[1]. Я тут глянул: так электрогенераторы у неё совсем убитые, чем её запитывать станем? — поделился своими опасениями.
— Чёрт, сколько ещё в Шатуре настаивал на их списании и заказе новых! Там не любые подходят по месту, для осуществления связи во время движения. — чертыхнулся прапорщик.
— Это точно. Но двигать её не придётся. Может написать докладную, чтобы выдали какой-нибудь с воздушным охлаждением. Зимой он будет работать нормально, меньше возни с водяным охлаждением, а то сливать на ночь и заливать утром ещё то удовольствие. — подсказал на базе своего послезнания. — Уж не думаю, что здесь может быть длительное и жаркое лето. Совсем на то непохоже.
— А что в электрогенераторах тоже разбираешься? — с удивлением произнёс собеседник.
— Военрук в школе натаскад. Наш подпол служил в автобате, так что нам в школу отгрузили кучу убитых движков, чтобы мы в них ковырялись. Многие сумели восстановить. Да и во взводе состою на должности старшего механика-водителя. — выдал информацию для размышления.
Так или иначе в следующем месяце нам предстоит разворачивать станцию, и делать это будем мы с Сергеем, а прапорщик станет часто наведываться. Нам придадут Андрюху, чтобы был на подхвате для тяжёлых работ. В качестве — «подай, принеси, пошёл нах».