Шрифт:
Додик
Рассказ [1]
В середине июня около часа дня Николай Колобов, запирая входную дверь, на секунду задумался, снова открыл ее, проверил на кухне газ, сам не зная зачем, заглянул в обе комнаты и, наконец, вышел из квартиры. «Времени еще вагон, но просто так сидеть и ждать невыносимо… Ох уж мне эта встреча!» – думал он, не спеша спускаясь по лестнице. И действительно, времени у него было предостаточно, чтобы к двум часам добраться от своего дома, находящегося в районе Преображенской площади, до Китай-города. Выйдя на улицу, он с тоской и вместе со злобой
1
Рассказ написан в 1999 году и опубликован в журнале «Москва». – Примеч. ред.
Николаю недавно исполнилось двадцать четыре года. Это был очень худой, тщедушный молодой человек с непропорционально большой для своего невысокого роста головой с шапкой темных, густых, кудрявых волос. Болезненно-бледный цвет кожи портил довольно-таки правильные и приятные черты его лица. Он плохо видел и постоянно носил очки.
Колобов жил вдвоем с матерью. Отец, доктор наук, преподаватель в одном из московских вузов, умер от рака, когда Николаю было семь лет. Мать, страстно любившая сына, видела в нем одном смысл своей жизни. Она баловала его и готова была работать целыми днями, лишь бы он ни в чем не нуждался. Николай рос болезненным ребенком; ему приходилось частенько одному сидеть дома, когда остальные ребята играли на улице. Это развило в нем, с одной стороны, чувство ущемленности, с другой – своей исключительности. Он любил мечтать. Кем только не представлял он себя. И великим полководцем, правителем древней Спарты, и средневековым всемогущим алхимиком, чернокнижником. В школе Николай учился на отлично, значительно опережая своих сверстников, но в то же время тянулся к компаниям хулиганов, ища в них силу и те непринужденность и раскованность, которых в нем не было.
Окончив школу, Колобов попробовал поступить в МГУ на юридический факультет, но, получив по одному из экзаменов три балла, не прошел по конкурсу. Для него это был удар. Если бы все это происходило в семидесятые-восьмидесятые годы, Николай, находясь в подобном положении, засел бы за учебники и вскоре добился бы своего, но это было начало девяностых, в стране бушевал капиталистический бум, все ударились в предпринимательство, Москва пировала. Что стало с городом за последние годы! Как из-под земли вырастали ночные клубы, рестораны, везде сновал богатый модный народ.
Николай поступил на заочное отделение в Московскую государственную юридическую академию. Но заставить себя углубиться полностью в учебу, как он делал это раньше, Колобов уже не мог. Он видел, что многие его знакомые, которых он считал гораздо ниже себя, уже чего-то добились, как-то определились, а он так и не двинулся с места. Его угнетало, что он «чужой на этом празднике жизни».
В два часа дня на Китай-городе, возле памятника героям Плевны, Николай договорился встретиться со своим бывшим одноклассником Сашей Нечаевым.
Нечаев, прозванный еще с детства Незнайкой, вырос в традиционной семье алкоголиков. После девятого класса Нечаев, как полагается, пошел в ПТУ, но вскоре его бросил. На секции бокса, которую он в последнее время стал регулярно посещать, завел знакомства среди блатных. Тренировавшимся там «пацанам» понравился «дерзкий» Незнайка, его «подтянули». С тех пор в районе плотно утвердилось мнение, что Саша Нечаев – измайловский бандит.
В свои двадцать четыре года Незнайка успел уже многое повидать. Он отсидел год в Бутырке, похоронил многих из своих друзей. Сам чудом остался жив, когда на выходе из ресторана «Ханой» прямо рядом с ним расстреляли авторитета Моню. Бандитские «стрелки», «мусорские приемы», оргии с проститутками – вот чем жил последние годы этот молодой человек. В роскошных казино и ресторанах кутил с пацанами бывший оборванец. Он завел себе сожительницу, некую Олю, которая во время бандитских застолий сидела рядом с ним разодетым безмолвным истуканом; в подобные моменты она ощущала себя спутницей крутого мафиози и готова была ради этого сносить от него грубые шутки, побои и прочие издевательства (в семейной жизни Незнайка обещал пойти по стопам отца). Одно время Нечаев плотно подсел на наркотики, кололся вместе с Ольгой. Когда совсем потерял человеческий облик, «старшие» сделали ему замечание. Испугался. Он знал, что у них делали с «кончеными» наркоманами: «обезличивали», то есть выгоняли из «бригады», объявляя, что такой-то
Сейчас Колобов и Нечаев не общались. А тогда, в школе, они были большими приятелями, сидели за одной партой. Саша заступался за Колю, тот давал ему списывать. Николай любил иногда участвовать в диких забавах Незнайки, вместе им было весело. В последний раз они случайно встретились на одной ночной дискотеке. Незнайка был в компании подозрительных личностей, по внешнему виду которых сразу было ясно, к какому кругу они принадлежат. Колобов и Нечаев поболтали, договорились, по словам Незнайки, «как-нибудь словиться», но из-за отсутствия общих интересов так и не встретились. Сейчас этот интерес появился.
Несколько дней назад Николай заехал к родителям Нечаева. Дома были отец и мать. Он их с трудом узнал – настолько постарели и подурнели от постоянного пьянства эти люди. Колобов представился, вежливо попросил дать ему телефон Саши. Давно деградировавшие, они все-таки посчитали, что сыну будет полезно продолжение старого хорошего знакомства. «Щас, щас», – зашепелявила беззубым ртом Наталья Васильевна Нечаева. Старики засуетились. «Куда же Сашка его записал?» – нервничал отец, переворачивая содержимое стоявшей в прихожей поломанной тумбочки. Николай между тем рассматривал квартиру: все те же обои, та же примитивная мебель, что и десять лет назад, только все страшно загрязнилось, обветшало. Он заглянул в комнату: в глаза ему сразу же бросился большой телевизор «Самсунг», который совсем был не к месту и совершенно не гармонировал с окружающим беспорядком. «Видно, подарил Незнайка. Наверное, сказал при этом: “Пропьете – шкуру спущу”», – подумал Колобов. Наконец, поиски номера телефона увенчались успехом. Отец гордо протянул Николаю бумажку: «Вот его домашний, а это сотовый». Чувствовалось, что сына своего они считали важным, деловым человеком. Колобов поблагодарил и попрощался.
Николай прибыл на Китай-город раньше намеченного срока, но и после двух ему пришлось прождать с полчаса, прежде чем он увидел идущего со стороны сквера Нечаева. С досадой Колобов заметил, что его бывший одноклассник приехал не один: Незнайка зачем-то прихватил с собой приятеля, невысокого брюнета лет восемнадцати, в черном эффектном костюме и синей рубашке. Когда они подошли ближе, Николай отметил, что у парня в тон замшевым черным туфлям был подобран и замшевый ремень, на сломанном боксерском носу у него красовались очки с простыми стеклами в золотой оправе – видно было, что он аккуратен и любит модничать. На высоком, крупном Нечаеве тоже было что-то черное, но бесформенно-нелепое, в глаза бросалась выглядывавшая из-за треугольного выреза футболки массивная золотая цепь.
– Здорово! – весело буркнул Незнайка, протягивая свою огромную ручищу. Он был в хорошем настроении: сказывалась выпитая до этого бутылка пива.
Колобов с готовностью пожал его руку.
– Здорово, здорово! – улыбаясь, сказал он, стараясь попасть в заданный, как ему показалось, дружески-веселый тон.
– Николай! – он протянул руку незнайкинско-му приятелю.
Но тот, нагло смотря ему прямо в глаза, молчал.
Возникла неприятная для Колобова пауза. На какое-то мгновение его протянутая рука одна повисла в воздухе. Он собрался было ее уже убирать, но рукопожатие все-таки состоялось. Представиться молодой человек не посчитал нужным. «Какой наглый, отвратительный тип», – пронеслось в голове у Колобова. Он боялся и вместе с тем уважал этого «типа». Его присутствие крайне смущало Николая, он волновался.
Намеченной им ровной беседы с Незнайкой не получилось. Он говорил как по-заученному, иногда сбивался, в некоторых местах ненужно умничал, отчего казался глупее и неприятнее, чем был на самом деле. Николай сам это понимал, но ничего поделать с собой не мог. На протяжении всего разговора его не покидала мысль, что он унижается перед этими людьми.
– Саша, я к тебе вот по какому делу. Ты, может быть, помнишь, я во время нашей последней встречи тебе говорил, что работаю в одной фирме, которая занимается продажей майонеза. У директора этой фирмы, до недавнего времени моего приятеля, Сергея Потапова, знакомые на заводе в Иваново, где производят этот майонез. Система простая: там мы его брали по заниженным ценам и здесь, в Москве, реализовывали по магазинам. Месяц назад Потапов меня уволил.