Пацаны. Ковенант
Шрифт:
— Пятнадцать раз вы ему об этом говорили, это только что я слышала, — произнесла вдруг Василиса слабым голосом. — Но есть нюанс. Сейчас наше поведение, как общее, так и некоторых по отдельности, кажется мне не очень умным, даже дурным. Но тогда, в сумраке, у меня словно воодушевление было что ли. Я себя на кураже реально бессмертной ощущала.
Неожиданно, но в точку. Я ведь тоже хорошо помню охватившее меня чувство куража после того, как мы случайно фразу Атаманова услышали. Тогда мне показалось, что это реакция на его слова, но похоже на деле причина явно глубже. Сам бы тоже к такому выводу пришел, но Василиса молодец, догадалась раньше.
—
Атаманов посмотрел на Ушана.
— У тебя как?
— Когда Макс отправил меня обратно, я сдержался и промолчал, хотя пришлось приложить усилие, — засопел Виталик. — Но обратно когда шел, собирался на выходе сразу же сесть в трамвай, заехать обратно и вызвать гарпий на себя. Когда границу перешли, как-то отпустило.
Кивнув, Атаманов посмотрел на Барби. Тот нахмурился, явно не понимая чего от него ждут.
— А что вы на меня все так смотрите?
Так, вот с этим прекрасным человеком вообще все в порядке — полет нормальный вне зависимости от.
— То есть вы подразумеваете, что сумрак среди прочего не только делает вас сильнее, но и искажает сознание с восприятием? — повернулся к нам с Василисой Атаманов.
— Именно так. Я еще Максу всякой херни наговорила, — болезненно сморщившейся Василисе, похоже, было стыдно. И надо же, свою отповедь про «…или бери меня с собой, перестав оберегать, или расстаемся», она довольно точно охарактеризовала. Вот прямо мое уважение, хотя и я в тот момент как дурак себя повел.
— Вы нам лучше другое скажите. Если вы знали, что там может быть ловушка… — Василиса озвучила то, что только что хотел спросить я. — Тогда кто, по вашему мнению, эту ловушку организовал?
— Я могу ответить только в границе своего уровня допуска.
— То есть никак? — с заметной злостью усмехнулась Василиса.
— Нет, не никак, — покачал головой Атаманов. — Непосредственно заманивший вас в ловушку демон — Хьюго Худал, его уже идентифицировали. Гражданин Аргентины с немецкими корнями, ни в какой связи с семьей и окружением американского диктатора до этого момента незамеченный…
Пока мы составляли отчет, линзы омнифона у Атаманова периодически поблескивали — новую и связанную с событиями информацию в дополненной реальности он получал в реальном времени, сразу же после ее появления.
— Лично у меня пока есть три рабочие версии. Это держа в уме что ловушку готовили не лично для вас, а для группы ковенантов, отправившихся на выручку важной персоны. Первая версия — действовала организованная группа во главе с самим североамериканским диктатором, где он сознательно использовал свою внучку как наживку. Вторая версия — это дело рук организованной группы, частично состоящей из окружения или даже семьи диктатора. Третья — ловушку, к которой можно приплести диктатора как виновника вашей планировавшейся гибели или пленения, готовила организованная группа близкая к высшему руководству Ковенанта. Какая-то из этих версий обязательно верная или близка к истине, потому что на любых других уровнях подобное просто невозможно организовать, компетенций и возможностей не хватит. Кроме того, ни одна из версий не исключает прямого участия североамериканского диктатора, потому что даже в третьем случае ему могли быть даны гарантии сохранения жизни Ливии — вы ведь ее поодаль от места жертвоприношения нашли, а якобы компрометация диктатора может быть использована как часть оправдательной стратегии по замыливанию истинного интереса. Вот вам ответ в границе моего уровня
— Простите мою резкость, я просто несколько на взводе.
Ничего себе, она и прощения просить умеет.
— Без претензий, — кивнул Атаманов.
После этого летели в молчании, обдумывая услышанное. Гера в медикаментозном сне, Василису наблюдали медики, меня накрыло отходняком, Ушан с Алисой после озвученных Атамановым версий тихи и задумчивы. Да вообще все в самолете были тихи и задумчивы, кроме Барби — он ходил по салону, белозубо улыбался и не отказывался от предложенных стюардессой напитков и закусок. Она, кстати, похоже не поняла, что мы несовершеннолетние — совсем скоро Барби неплохо так наколдырился халявным алкоголем и принялся распевать песни, аж успокаивать пришлось.
После посадки в Гостилицах с веселым Барби попрощались — расчувствовавшись, он лез к нам обниматься с требованиями пообещать как-нибудь повторить. Раздухарившегося избранника Апполона увез темный микроавтобус — у второй римской группы база неподалеку от нашей. Александру Л. Джейн сразу от самолета забрали на санитарном вертолете — девушка не проснулась, когда ее выносили. На этом же вертолете улетели Василиса с Герой. Его тоже на носилках вынесли, а вот Василиса шла сама. Хотя если вспоминать встречу с демоном, приложило ее более серьезно.
Обычному человеку в подобной ситуации такого полета бы за глаза откланяться из этого мира хватило. Вот только билась в стену Василиса еще в тот момент, когда мы были в сумраке. Гера же упал в пол с высоты потолка уже после смерти демона, потому и пострадал на лицо гораздо сильнее — вокруг глаз уже припухлости, сломанный нос заметно распух. Василиса же просто непривычно бледная и как будто сильно утомленная на вид.
Когда вертолет с красным крестом поднялся в воздух, в сопровождении Атаманова мы вместе с Ушаном и Алисой поехали в Бельведер. Здесь нас встречала Анна — крепкими объятиями и дружественными, а кому и горяче-дружественными поцелуями. Ваня с Яриком тоже радости не скрывали, обнимали и хлопали по спине.
Чтобы не давать повода для ночной беседы с психологом я поулыбался немного, после сослался на сильную усталость и направился к себе. Почти сразу заглянула Анна — сказала, что завтра утром у нас у всех медицинское обследование и мне перед этим хорошо бы выспаться. Намек я понял — никаких близких контактов до того момента, как меня просветят на предмет остаточных после сумрака эффектов.
Пообещал, что вот прямо сейчас ложусь спать, прямо глаза слипаются, получил еще порцию крепких объятий и горячий поцелуй. Когда Анна ушла, долго лежал на кровати поверх одеяла, глядя в потолок. Я соврал — знал, что не заснуть будет, слишком уж много всего случилось, осмыслить нужно.
Несколько часов валялся на кровати, потом попил чаю, посидел почитал — видя буквы и складывая слова, но часто ускользая мыслями обратно в Мюррен и даже не понимая смысл прочитанного. Отвлек меня от такого плавающего состояния негромкий стук.
Глянул на часы — половина третьего, кого в такое время принесло?
Открыл, удивился — в комнату даже не дожидаясь приглашения проскользнула Василиса. Правая рука на перевязи в ортопедическом бандаже, под глазами и на скуле желтизна с синевой. Просто синяки, ничего не раздулось до состояния фиолетовых фингалов, как у Геры.