Пацаны. Ковенант
Шрифт:
— Ну да ну да, — покивал Панин, поджав тонкие губы.
Тут из-за спины заговорил один из оставшихся у дверей наших сопровождающих.
— Тащ полковник, разрешите для профилактики разок ему…
— Рано пока, — оборвал говорившего Панин, вновь беря в руки лист. — Итак, ни разу не озабоченные милф-файндер и кунимастер, а также Виталий «Ушан» Петров, Ярослав «Мудро»… Это как, мудро или мудро?
— Мудро, с ударением на первый слог, — дрожащим от напряжение голосом ответил Ярик. Волнуется. Впрочем, все уже волнуются — неприятная здесь атмосфера.
— Тебе какая моча в голову ударила?
—
— Отлично, отлично, — покивал полковник. — Ну и последний у нас Георгий «Тартар» Герасимов. Тартар — это посланник из ада, стесняюсь даже спросить?
— Это соус такой, — буркнул Гера.
— Ах соус! — хлопнул по столу руками полковник, отчего сидящий рядом со мной Ярик заметно вздрогнул. — Как же я не догадался! Итак, мои озабоченные малолетние друзья. Сейчас у вас будет двадцать минут подумать, пока я кофе пью и знакомлюсь с материалами дела, потом начну вызывать вас на допрос по одному. И не дай бог в ваши бестолковки придет мысль в чем-то мне соврать…
— Прошу прощения, — перебивая, заговорил вдруг звонким голосом Ваня. — Вообще-то вы не имеете права так с нами разговаривать.
— Серьезно? А как я имею право с вами разговаривать?
— Вежливо, уважая гражданское достоинство. И вообще, вы не имеете права нас допрашивать. Мы несовершеннолетние, я хотел бы позвонить родителям.
Полковник отвечать не стал, просто посмотрел на Родзянко.
— Подойду через двадцать минут, когда начнете опрашивать, — мгновенно сориентировался уполномоченный по правам человека, покидая комнату.
— Хотел бы позвонить родителям, — едва закрылась дверь, карикатурно выговаривая букву «о», передразнил Ваню полковник. — Не имею права так разговаривать…
— Вы отказываетесь дать нам возможность позвонить? Вы превышаете свои полномочия, у вас будут проблемы.
— Ну обосраться просто, что ж делать-то теперь? — усмехнулся полковник, но тут же черты лица его изменились, выражение стало жестким. — Знаешь, сынок, в чем ваша главная проблема? Вы выросли без привычки получать по лицу. Вы вообще не следите за поступками, словами, как… как бессмертные какие-то! Мои полномочия таковы, что я сейчас команду дам и тебе хохотало в щепки разнесут, зубами плеваться будешь. Рот закрой, щ-щенок! — прерывая Ваню, хлопнул ладонью по столу полковник так сильно и громко, что Ярик рядом со мной аж подскочил.
— Если бы вы с самого детства уяснили, что за необдуманное слово или действие можно выхватить, в этом мире было меньше трагедий. У вас же шрамы как у Гарри Поттера не загораются, когда вы приближаетесь к опасной теме. Вы совершенно не просекаете потенциально опасные ситуации, как улыбающиеся ландыши, блаженные какие-то! Еще раз, для тугоумных: у вас есть двадцать минут подумать, потом начну вас вызывать по одному. Если поймаю кого на вранье, сразу на восемь лет строгого режима поедете.
— За что?
— Было бы за что, уже бы уехали. Идите, думайте! Несовершеннолетние, — сказал как плюнул полковник.
Нас развели по одиночным комнатам. Даже камерам, скорее: узкий пенал, кровать с панцирной сеткой без белья, тумбочка, в уголке
Двадцать минут давно прошли, за мной никто не пришел. Наверное, последним будут допрашивать. Но прошел по ощущениям час, два, три, за мной никто так и не приходил. Уже сильно хотелось в туалет, но на мои крики и стуки в дверь никто не реагировал. Подолбил минут пять еще, потом использовал раковину не по назначению. Санкций никаких не последовало — или за мной не следят, или допустимые нормы поведения.
Следующие часов десять или даже пятнадцать, по ощущению, я провел то свернувшись клубком на решетке кровати в попытке хоть как-то сохранить тепло, то приседая, отжимаясь и бегая на месте в попытке это тепло воспроизвести. Меня не кормили, не проверяли, за ночь — а меня здесь реально на ночь оставили, я весь извелся, чуть ли не на стены лез.
Когда лязгнул замок, почувствовал невероятное облегчение — уединенное заточение, а просидел я около суток точно, нервы серьезно расшатало. Отвели меня в уже знакомую допросную комнату. Лысого уполномоченного по правам не было, только полковник за столом. Выглядит совершенно также, как и вчера, а вот в действиях конвоиров изменения — усадив меня на стул, пластиковыми стяжками притянули ноги к ножкам, заведенные за спинку руки больно стянули на запястьях.
Не очень приятное начало, хотя нечто подобное я и ожидал — просто так в камере в течении суток не маринуют.
— Итак, Максим милф-файндер, — специально с двумя «ф» произнес мой ник полковник. — Капитан команды Эс-Дэ-Тэ-Эл. Как аббревиатура расшифровывается?
— Случайный набор букв. Придумали в шутку, когда команда больше на уровне идеи была.
— А вот твои товарищи говорят, что название означает: «специальный соус для твоего лица», просто вы второе «С» не произносите, но подразумеваете.
— Я по сути так и сказал.
— Тебе что дороже, печень или селезенка?
На вопрос я отвечать не стал, промолчал. Бей, беги, терпи — в Заводском, где словно в резервации сохранился дух нравов полувековой давности, можно было пропетлять разными способами. Но здесь и сейчас похоже вариантов нет, попал я крепко. Ни бежать, ни терпеть, сломает меня полковник скоро. Но тонуть, конечно, лучше с музыкой.
— Хотите анекдот расскажу?
Была надежда, что сейчас Панин засмеется, попросит рассказать анекдот, потом еще пошутим вместе — в общем, хотел максимально оттянуть время, когда меня начнут бить. Почему-то в том, что начнет, сомнений не было, он все эти реверансы просто для приличия водит, ему уже не терпится мне втащить — вот нутром чую.
Правильно догадывался, попытка потянуть время не удалась — полковник посмотрел на меня сузившимися от злобы глазами.
— Ты убил моего сотрудника.
— Не понимаю, о чем вы.
— Все ты понимаешь, ублюдок! — постучал полковник по листам с показаниями. — Ты видел, что один из моих людей без сознания. Почему не стал делать массаж сердца, а побежал обратно в салон?
— Потому что незадолго до этого ваши сотрудники меня избили. У меня ушибы еще горели, как шрамы у Гарри Поттера, я просто боялся к ним приближаться.