Пациент мафии
Шрифт:
– Здесь!
Марина скептически проследила за моей рукой и, не сказав ни слова, завела мотор. «Жигули» медленно выкатились на асфальт и, наращивая скорость, помчались сквозь бесконечные струи дождя. Впереди через влажную пелену пробивались огоньки поселка. Неожиданно Марина резко сбросила скорость и, всматриваясь в темноту, тревожно спросила:
– Что там такое?
Я тоже пристально вгляделся в ночное шоссе. Из мерцания отдаленных огоньков вдруг выделилось несколько огненных пятен, которые, все увеличиваясь в размерах, понеслись нам навстречу. Мне не сразу удалось сообразить, что
– Это мотоциклисты, – с досадой сказала она.
Нарастающий рев моторов со снятыми глушителями подтвердил ее слова. Я уже и сам видел стремительно мчащийся силуэт мотоцикла, пронзающий дождевую завесу. По такой погоде скорость была совершенно безумной. Что могло заставить неведомого мотоциклиста так рисковать – трудно было представить. Я с замирающим сердцем следил за его молниеносным приближением и в какой-то момент невольно представил себе, что будет, если вдруг у мотоцикла заклинит колесо или он влетит в какую-нибудь колдобину.
И, едва я успел об этом подумать, так оно и случилось. Громоздкая ревущая машина будто наткнулась на что-то и перевернулась. Мы успели заметить взвившееся в воздух тело, которое тут же, отброшенное страшной силой, улетело в темноту. А мотоцикл с душераздирающим скрежетом высек даже из сырого асфальта сноп искр и продолжил движение – уже без седока, – пока, перекувырнувшись несколько раз, не свалился в кювет.
Марина, побледневшая, с неподвижным лицом, действовала безошибочно и быстро – она развернула машину и медленно поехала назад, обшаривая лучами фар полосу шоссе. Вскоре мы увидели распростертое на асфальте тело, затормозили и, не сговариваясь, выскочили из машины.
Перед нами был молодой парень, довольно красивый, с длинными вьющимися волосами. Дождь промочил их насквозь, и теперь они липли на его бледное лицо словно черные водоросли. Видимых повреждений у парня не было, но сердце не билось.
Я перевернул его на спину и, опустившись на колени, энергично принялся за закрытый массаж сердца. Несколько сильных толчков в грудную клетку, потом искусственное дыхание. Потом снова массаж. Слава богу, грудная клетка, кажется, не была повреждена.
Секунд через двадцать парень судорожно вдохнул и стал дышать – хрипло, с натугой, но все-таки дышать. Появился слабый пульс. Однако в сознание он не приходил. Я поднял голову.
Все вокруг наполнилось треском и грохотом. Сверкающие фары мотоциклов накатились на нас из темноты и замерли, обступив со всех сторон. Мы оказались как бы в центре импровизированного амфитеатра. Свет фар сконцентрировался на нас с Мариной и лежащем на шоссе теле. Мы были ослеплены и не видели никого из мотоциклистов.
Вдруг из их толпы раздался пронзительный женский вопль, и тоненькая фигурка в джинсах выскочила в круг света.
– Володечка! – отчаянно завопила девушка.
Я успел сообразить, что этот возглас не имеет ко мне ни малейшего отношения, еще до того, как девушка упала на колени перед длинноволосым и принялась тормошить его и покрывать сырое от
– Какого черта! – раздался из-за стены света хрипатый, рокочущий голос. – Кончай его облизывать, Лолка! Он готов!
– Он еще жив! – возразил я невидимому хрипуну. – Его нужно срочно в больницу!
– А ты кто такой, доктор, что ли? – недоверчиво спросили меня из тьмы.
– Да, я врач, – ответил я, и тотчас девчонка в джинсах прыгнула ко мне и больно вцепилась в руку.
– Отвезите, отвезите его в больницу! – завопила она.
По ее перекошенному лицу стекал дождь, губы дрожали.
– Скажи своим приятелям – пусть помогут погрузить его в машину! – грубовато потребовал я.
– Джон, Бэбел, идите сюда, мать вашу! – закричала девушка, с ненавистью поворачивая лицо к пылающим огням.
В кольце мотоциклистов произошло движение. В освещенное пространство выступили два колоритных, внушительного вида человека. Промокшие патлы свисали им на плечи, обтянутые кожаными жилетками, на которых красовались бесчисленные значки и эмблемы. Громадные голые ручищи были покрыты замысловатыми татуировками. У обоих были огромные животы и тяжелые челюсти. Когда они подошли ближе, я услышал отчетливый запах пива.
– Куда грузим? – басом спросил один из них, добродушно оглядывая меня.
– В машину, на заднее сиденье, – распорядился я. – Только надо брать осторожно – под плечи и таз, – у него может быть перелом позвоночника.
– Все может быть, – философски согласился громила и, оттерев меня плечом, склонился над неподвижным телом.
Вдвоем с приятелем они без видимого усилия подняли раненого и без особой осторожности запихнули его на заднее сиденье «Жигулей». Истерическая девчонка тоже юркнула в машину и завопила: «Поехали!»
– Отвези его в ближайший травмопункт, – негромко сказал я Марине. – Чем быстрее, тем лучше. Не уверен, что ты успеешь, но попробовать надо…
– Ты остаешься здесь?! – с ужасом произнесла Марина.
– Я останусь, – упрямо сказал я. – Завтра я тебе позвоню.
– Ты окончательно сошел с ума! – сердито заключила Марина. – Ты… чокнутый!
– Поезжай скорее, – мягко сказал я. – Время уходит…
Марина повернулась и торопливо, точно убегая от меня, зашагала к машине. С треском захлопнулись дверцы, заурчал мотор, и «Жигули» растворились во тьме. Я проводил их глазами, и потом обернулся к ночным мотоциклистам. Они уже разворачивали свои машины, наполняя окрестности невыносимым треском.
Теперь я смог получше рассмотреть эту странную банду. Их было около двадцати человек. Молодых среди них совсем немного, большинству уже, пожалуй, за тридцать. Все мощные, агрессивно настроенные. Я обратил внимание, что мотоциклы у них очень дорогие, марки «Харлей Дэвидсон», а спины кожаных курток и жилетов украшает однотипная эмблема – череп с крылом, обрамленный сверху и снизу надписями по-английски. «Ангелы ада» и «Аллигаторы».
О ночных мотоциклистах мне приходилось слышать, но сталкивался я с ними впервые. Как себя поведут эти ребята, можно было только гадать. Особенно душевными они мне не показались. Но, отчасти услужив им, я все-таки надеялся на ответную любезность.